Ничья

Мелроуз Алекс

— Огурец? — насмешливо интересуется Елена, и он закашливается, выронив очередную черную рубашку, поворачивается и изумленно смотрит ей в спину, вскинув брови.

— Это самая странная ассоциация, которую я слышал. Но спасибо, что хоть не кабачок и прочие жертвы садоводов. Хотя я бы попросил тебя больше не употреблять это гадство по отношению ко мне, это убивает во мне мужчину.

— Я уже могу повернуться, м? — не дождавшись его ответа, она прижимает руку к глазам и поворачивается, ждет пару секунд, осторожно смотрит между пальцами и вдруг начинает смеяться. — Рубашка и трусы? Серьезно?

— Захлопнись, — озлобленно фыркает Деймон, закатив

глаза, и поправляет рубашку, после чего берет со спинки стула джинсы и рывком надевает их, — откуда ты вообще такая наглая выросла? Ах да, тебя же мой братец воспитал, как же я мог забыть. Помню — об Энзо или хорошо, или никак, — опережает он ее, подняв руки. — Но, серьезно, прошло уже три месяца. Можешь, пора снимать траур?

— Я и не надевала его. Энзо бы не хотел, чтобы я уходила в депрессию. Для меня главное — это…

— Найти его убийцу и перед смертью заставить жрать его яйца, я помню твой жуткий план, который я одобрил, потому что он в моем стиле. Но все же. Как на счет небольшой паузы? — он садится на край кровати и проводит рукой по волосам, зевнув. — Я все эти месяцы как ненормальный копаюсь в этом деле, по миллиардному разу просматриваю записи, плачу бабки типа-свидетелям, которые нихера не видели, но деньги хотят. И что? Мы так ничего не узнали. И когда я говорю «ничего», я подразумеваю именно «ничего», потому что нам даже не удалось поднять какие-то связи или бумаги Энзо. Так что я понятия не имею, были ли у него враги, и, если были, а я уверен, что были, то кто они. Поэтому мы официально в жопе, — по слогам произносит он и пожимает плечами. — А о чем ты хотела поговорить?

— Вспомнил, с ума сойти можно.

— И, кстати, можешь перестанешь сверлить меня взглядом и нависать — и сядешь? — Деймон хлопает по месту рядом с собой. Елена выгибает бровь, оглядев постель, и он закатывает глаза, презрительно фыркнув. — Не переживай, ты никакую болезнь не подхватишь — я не трахаюсь на своей постели, много чести. Да и, если уж о больном, я не трахался уже очень долго.

— А почему? — она осторожно садится на край кровати, и он непонимающе смотрит на нее.

— То есть?

— Ну… почему все это время ты не звал кого-нибудь к себе? Потому что, как я поняла, секс для тебя важен.

— Важен, конечно. Для какого нормального взрослого человека он не важен? Вот только не начинай заливать про большую и чистую, идет? — Деймон морщится и смешно передергивает плечами. — Даже не хочу слышать размышления малолетки, слишком много ванилина.

— Я не верю в любовь, — обрывает его Елена, и он снова ошарашенно смотрит на нее, явно не ожидая такого ответа. — Да, я говорю, что любила Энзо, но это не та любовь, о которой все твердят. Я была ему верна, я была готова ради него на все, но это скорее благодарность, уважение. Но не какая-то романтика. Я не верю в то, что можно полюбить какого-то человека именно… именно так, — она неопределенно пожимает плечами. — Когда я была меньше, то пару раз натыкалась на детские сказки и читала про принцесс, про их историй любви и так далее…

— И что?

— А потом я поняла, что эти книжки очень хорошо горят, — просто отзывается она и переводит на него пустые и какие-то даже холодные глаза. — И тогда я поняла, что любви нет, ее просто не существуют. Просто в какой-то момент человеку становится слишком одиноко, он не может жить в одиночку, начиная тупо существовать, поэтому он придумывает нечто под названием «любовь», чтобы занять свой досуг. А так… ее нет. И не смотри на меня так.

— Как-то

не получается, знаешь ли. Я как-то привык, что девочки в твоем возрасте страстно желают найти парня и влюбиться так, как в самых ванильных мелодрамах. А тут ты мне с такой серьезной физиономией говоришь, что любви не существует. Ломаешь, так сказать, мое мировоззрение. Не надо так. У меня нежная, хрупкая, чувствительная душа, а ты…

— Прекрати, — она усмехается и в шутку толкает его в плечо, скосив глаза. — Но, ладно, забыли. Я пришла совсем по другому поводу. Я хочу найти свою мать.

— Зачем?

— То есть?

— Ну, она же тебя кинула. Она заранее отстой.

— Я все равно хочу найти ее, чтобы просто посмотреть ей в глаза. Она все-таки моя мать…

— Нихера, — он презрительно фыркает и качает головой, — если она тебя родила, это еще не показатель. Тебе, пардон, Энзо был за обоих родителей. А твоя мать была обычной дешевой, даже, чую, бесплатной шлюхой. Так что я категорически не понимаю, зачем тебе искать ее, — Деймон рывком поднимается на ноги и отходит к окну, поправляя ворот рубашки. Елена медлит пару секунд, а потом выпаливает на выдохе:

— Я хотела убить своего отца.

— Что, млять?! — он давится воздухом и резко оборачивается, выпучив глаза. — Скажи, что это твое дурацкое чувство юмора. Пожалуйста.

— Не могу.

— Копать хоронить…

— Бальзамировать.

— Замолкни! — шипит Деймон и хмуро смотрит на нее, сложив руки на груди. — А ты, как я посмотрю, реально безбашенная. Вот только как ты все это время жила с моим братцем-то, м? Он же скучный, по факту, почти никуда не ходит, тусить и развлекаться хронически не умеет. Как ты с ним жила?

— Спокойно.

— Странно, — он пожимает плечами, — меня это действительно удивляет.

— Почему?

— Потому что, — он садится на корточки перед ней и очень внимательно смотрит ей в глаза, — ты такая же чокнутая, как и я. Ты слишком сильно похожа на меня. Мне иногда даже страшно становится. Ты ведешь себя, как я, говоришь, как я, даже ругаться научилась, как я. Словно создали моего клона, пока я спал, и немного его изменила, чтобы я на авторские права не подал.

— Я не похожа на тебя, — ощетинилась Елена, испытывая непонятную неловкость от того, что он сидит так близко, — по крайней мере я изо всех сил стараюсь быть непохожей. Не хочу иметь с тобой ничего общего.

— А выходит наоборот. Сама посмотри на себя со стороны.

— Неправда.

— Будем спорить?

— Будем.

— А ты борзая.

— Как и ты… Ой, — Елена вдруг замирает, приоткрыв рот, а Деймон торжествующе хмыкает. — Отодвинься, от тебя алкоголем несет, — она толкает его в грудь и отходит в сторону, обхватив себя руками.

— Заметь, дорогим алкоголем, мелкая. Но, возвращаясь к нашим баранам, ты похожа на меня, можешь, конечно, не признавать, но мы оба это знаем. Между тем, — он встает на ноги и отряхивается, — ты реально хочешь найти свою мать?

— Хочу.

— Зачем?

— Я… я не знаю.

— Врешь, — жестко обрывает он ее, сощурившись, — не опускай глаза и смотри на меня, когда мы разговариваем. Я не из тех малолеток, которые ведутся на ресницы и смущенную улыбку. Ты должна смотреть мне в глаза, черт возьми.

— А то что? — с вызовом спрашивает она, вскинув брови. — Ты не можешь ничего сделать со мной, не посмеешь.

— Хочешь проверить? Ты не бери меня на слабо, Елена.

— Давай не будем? — фыркает девушка, скрипнув зубами. — Ты поможешь мне найти мою мать?