Ничья
Шрифт:
— Какого черта?! — ее голос подскакивает, и она сама пугается своих эмоций, отойдя на шаг и прижимая к груди саднящую руку. Деймон касается рукой щеки и поправляет челюсть, не глядя на нее. — Что это было?!
— Неудачная попытка исправить сложившееся недоразумение, — он делает паузу и идет к машине, не глядя на нее. — Садись в машину, Елена. Живо, иначе я закину тебя на плечо и потащу насильно, — он резко разворачивается и внимательно смотрит на нее. — Я не шучу. Выбирай — пойдешь сама или мне тебя заставить.
Елена не двигается пару мгновений, а потом опускает голову и послушно садится в машину, вжавшись в сидение настолько, насколько это возможно. Деймон занимает
====== 24. Отстранившаяся. ======
— Так и будешь теперь от меня шарахаться? — не выдерживает Деймон на третий день. Все это время Елена с упорством маньяка всячески избегала его, стараясь спускаться на кухню и в туалет только в его отсутствие. Его хватило ненадолго, и в какой-то момент его терпение просто лопнуло. — Але, космос, притормози, — он перехватывает ее за локоть и прижимает к себе, пристально глядя ей в глаза.
— Отпусти меня.
— А еще чего сделать? Ты реально думаешь, что я позволю тебе рожу кривить? В глаза смотри! — Елена вскидывает глаза и презрительно смотрит на него, сжав челюсти.
— А то что? Ударишь меня? Новый этап отношений, да? Ну круто, давай, вперед, бить ты меня еще не бил, как раз пора. Откроем что-нибудь новое, почему нет. Нам же все равно заняться нечем.
— Вот, знаешь, — он сверкает глазами и крепче сжимает ее плечи, — иногда реально хочется так тебе треснуть, чтобы искры из глаз полетели. Может, хоть ума прибавится. А то вообще ни черта не соображаешь. Ну сорвался я чутка, ну взбесился, но чего ты так выпендриваешься-то?
— Мне срать, — цедит она, высокомерно глядя на него, и вскидывает голову, — вот правда. Срать, что ты там говоришь. Мне уже плевать. Ты мне нужен только для того, чтобы разобраться с убийцей Энзо. Если я тебе мешаю, я могу уйти прямо сейчас, я найду, где мне жить.
— Сука! — Деймон сплевывает и отходит назад, ударив кулаком по стене. — Вот тебе реально мозгов не хватает? Последние полгода я дохну ради того, чтобы ублажить тебя. Я, млять, почти перестал пить в последнее время, я не курю, не вожу баб, стараюсь даже материться меньше, хотя иногда прорывает так, что как бы не задохнуться. И еще — да, я тоже потерял Энзо, и мне херово из-за этого. Но ты этого как-то не замечаешь, тратя весь свой крошечный мозг на сравнение нас двоих. Да, да, мы братья, да, мы похожи, но это только, сука, внешне! Я другой, у меня совсем другой характер, мать твою!
— Мне плевать!
— А мне нет! — его голос подскакивает, и он толкает ее к стене, больно ударив о нее головой. — Я не понимаю, ты что, совсем тупая что ли?! Не видишь, что происходит в моей жизни последние полгода?! Я в говно каждый день, каждый гребанный день окунаюсь, и все ради того, чтобы ты чистая была, чтобы тебя не впаривать во все эти тупые проблемы! А ты все равно лезешь, словно тебе это нравится! Я понимаю, что ты выросла крутой, самостоятельной, сильной и дохера самоуверенной, но ты так тупо не выживешь, потому что ты косячишь! И будешь косячить постоянно, если не научишься включать голову! Я хочу, чтобы ты стала другой!
— А я не хочу, и мне, если честно, глубоко плевать на то, что ты хочешь!
— А мне нет! И Энзо тоже! — Деймон ударяет руками в стену вокруг ее головы, и Елена инстинктивно вздрагивает, шумно сглотнув от неожиданности. — Я пообещал на его похоронах, что я не дам тебе сдохнуть, что я сам застрелюсь, но ты будешь жить! А ты выпендриваешься, млять, и из-за этого я спать нормально не могу, потому что боюсь, что ты опять куда-нибудь вляпаешься, и мне придется твою задницу вытаскивать!
— А не надо думать о моей заднице! — рявкает она, с трудом ловя губами воздух. — Ты
— Сука!!! — он резко ударяет кулаком по стене в опасной близости от ее лица, и Елена падает на пол, боясь лишний раз вдохнуть. Подняв глаза, она видит, как кровь стекает по его пальцам, капая на пол, и ей становится не по себе. — Скажи спасибо, что это не твое лицо, — цедит он и выскакивает из комнаты.
Елена отползает в угол и вжимается в него, с каким-то странным чувством глядя на красные пятна на полу. В ушах звенит его крик, перед глазами мутнеет, и она крепче стискивает челюсти и упорно моргает, не понимая, почему так щиплет глаза.
Резко вскочив, она бросается вверх по лестнице и, ворвавшись в комнату Деймона, видит, что он нервно курит, сидя на подоконнике. Повернувшись, он изумленно таращится на нее, словно не понимая, зачем она пришла, и выбрасывает сигарету в окно.
— Что… что значит плакать? — дрожащим голосом спрашивает она, кусая губы, и пристально смотрит в его бездонные глаза.
— Чего? — он морщится, тупо глядя на нее, и она запускает в стену лампой, со свистом втянув носом воздух.
— Что такое слезы?! Как люди плачут?! — Елена обхватывает себя руками и отводит глаза. — Я… я иногда понимаю, что вроде бы хочу заплакать, но не знаю как. И я читала, что от этого становится легче, но я не могу, у меня просто не получается, и от этого… от этого все копится внутри, копится, копится, пока в какой-то момент меня не разрывает, и мир вокруг не становится черно-белым. Я не умею плакать, но иногда это так нужно.
— Стой, — Деймон спрыгивает с подоконника и подходит к ней, нахмурившись, — ты хочешь сказать, что никогда не плакала? Вот вообще никогда? — она лишь крепче сжимает челюсти, и он вскидывает брови, присвистнув. — С ума сойти.
— Можешь посмеяться, если тебе так хочется. Тебя же распирает.
— Нет, не хочется, просто… я не понимаю, как это получается…
— Что именно?
— Что ты постоянно разная. Такое ощущение, что у тебя не то, что раздвоение, а минимум раздесятерение личности, и я не успеваю приспосабливаться к очередной версии тебя. Сколько там Елен внутри, а? Чтобы я хотя бы морально готовился.
— Все шутишь… ясно, — она разворачивается, но он сжимает ее руку и вдруг кладет ее себе на грудь. — Что ты делаешь?
— Чувствуешь? Грудина, мышцы, а прямо за ними — орган, который люди привыкли называться сердцем. И даже если тебя называют бессердечным, оно все равно находится внутри, что бы ты ни делал. Стучит, разносит кровь по телу, дает жизнь, если говорить тупым языком. И вот когда у нас под коркой откладывается, что жизнь сука и все тлен, мы начинаем думать, что именно здесь, — он сильнее прижимает ее ладонь к своей груди, — что-то болит, нам становится хреново, потом еще хуже, а потом, когда вообще конец, мы плачем, думая, что таким образом избавимся от боли. И мы избавляемся, правда только на время, а потом становится только сильнее, потому что это жизнь, а она явно не курорт. Именно поэтому, — Деймон резко разворачивает ее и, прижав ее спиной к себе, проводит рукой в прорези майки на ее теле, касаясь вмиг покрывшей мурашками кожи, — здесь у тебя, точно так же, как и у других людей, находится сердце, от которого все проблемы. Прижмет так, что больше нечему будет копиться — и ты заплачешь. А пока, значит, терпимо.