Ниенна. Благословленная Смертью
Шрифт:
Магистр Рейван протер глаза. Затем осенил себя знаком Всеблагого Левия, а когда и это не помогло – прочитал короткую молитву Милосердной Смерти, на всякий случай.
– Где ж я так нагрешил, что перед смертью вижу кучу привидений? – ошарашенно спросил декан Удмертий.
– Ох, ну я-то знаю, где нагрешил, – в тон ему ответил Рейван. – Но ты, старая сутулая девственница, где умудрился оступиться?
Ответом от оскорбленного некромансера была такая витиеватая, а главное – эталонно рифмующаяся со словом «где» фраза, что боевик едва не поперхнулся от смеха и закашлялся.
А когда прекратил
– А ну пошла на….. от моей подруги! – разнесся над поляной верещащий девичий голос, знакомый до боли.
Некромансерка-первокурсница Ниенна Антарская, которую его дуболомы за глаза называли не иначе, как «сладенькой лялечкой-недотрогой», соскочила со спины потусторонней скотины, встала над полуживой Гердой и, не чинясь, показала в небо два оттопыренных средних пальца. А затем из ее хорошеньких, идеально очерченных губ полилась речь, которой удивились бы и вышибалы в трактирах самого низкого сорта.
– Я не допонял что-то, – смущенно кашлянул подползший с правого бока Альбрехт. – Прабабка той эльфячьей богини с кем якобы кувыркалась?
– А шут его знает, я только уборщика нужников запомнил и слона с Камарских островов… – подал голос очнувшийся Эдгар.
– Погодите, а лысый иглобрюх тут при чем? – удивился магистр Удмертий, что лежал за левым плечом декана боевого факультета.
– Я тебе потом объясню, безгрешный ты наш, – тяжело вздохнул Рейван. – Если выживем…
*
Тварь визжала, словно недорезанный поросенок, и мотала уродливой башкой, но приблизиться не могла. Что ей мешало, Ниенна не понимала, но так ли это важно перед лицом жизни и смерти?
Она точно сознавала одно – во времена, когда сын садовника Аксель вовсю учил замковых служанок целоваться, она не прогадала, попросив друга научить ее кое-чему другому. Зачем нужны чужие лобзания, о которых почему-то с придыханием шепчутся глупые девки?! А вот острое и емкое слово, как известно, не воробей. Вылетит и приложит по голове, мало не покажется!
Летающая уродина вопила и полосовала когтями воздух, становясь все плотнее и плотнее. Но спуститься вниз и добраться до лежащей на земле жертвы Тридамат не могла.
Мешала настырная мелкая девка, изрыгающая поносные слова, от которых невыносимо болели уши.
Мешали снова начавшие пуляться огненными шарами и ледяными стрелами чумазые боевики, которым краткая заминка в битве дала возможность перевести дыхание. Но больше всего мешали сомкнутые, плечом к плечу, ряды неупокоенных душ, которые тоже становились плотнее с каждой секундой. Они ничего не делали, просто стояли, заслоняя собой группки магов, и не давали ее войску пробраться к жалким людишкам и пустить им кровь во славу Ее нового бытия. И ярость полыхала в них, как в живых, и от этой всепроникающей мощи некуда было спрятаться. Тридамат кричала, хлопала крыльями, и сила ее утекала, как песок, сквозь время и пространство, и тянул назад полыхающий в небе портал…
… Ниенна не знала, наступил рассвет или до него еще целая ночь впереди. Перед глазами стояла непроглядная
Но жарким теплом дышала подруга, привалившаяся спиной к ее ногам. И мальчик, маленький Ленок, держал ее уцелевшей ручкой за ладонь. И были его пальчики крепкими и упругими, почти как у живого.
– Ты отведешь меня в домик с игрушками? – тихо спросил он, пока уродливая Тридамат отчаянно пыталась сопротивляться урагану, что втягивал ее назад в портал меж мирами.
– Отведу, малыш, – с трудом прохрипела Ниенна. – Конечно, отведу.
– А пирожные там будут?
– Будут, маленький. И ручка новая вырастет.
– А можно, я не буду больше есть капусту? – рыкнул сбоку еще один ребенок. Кажется, зеленоватый и с клыками, но Ниенна доподлинно поручиться не могла – перед глазами все плыло.
– А чего ты хочешь?
– Мяса хочу, – шмыгнул носом паренек. – Много мяса. Хорошей охоты. И чтобы глаза новые выросли… И чтобы мама вернулась.
– Как хочешь, так и будет, – пообещала некромансерка. – И маму вернем.
Ждать больше нельзя. Действие сока из золотого кубка кончалось, отнимая последние крохи магии.
Надо успеть, пока следом не потянулась аура, неприкосновенный запас жизненной силы и здоровья. Должно хватить на воплощение задуманного, если не тратить время на глупые молитвы несуществующим богам.
*
Декан боевого факультета магистр Рейван с трудом поднялся на ноги и протер глаза. Уродливая полуптица-полуэльфка скрылась в ядовито-черной дыре портала, что тут же истаяла в светлеющих небесах. Адепты заканчивали скручивать и вязать уцелевших остроухих. Рядом тяжело дышал магистр Удмертий.
А в рассветных лучах восходящего солнца потихоньку поднимались в небо сотни фантомов. Мужчины и женщины, дети и взрослые. Орки с зеленой кожей, пузатенькие низушки, бородатые краснолюды, ясноглазые морские ундины. Люди в изорванных одеждах.
Все они словно светились изнутри, качались в воздушных потоках в такт едва слышной песни.
Декан Рейван похолодел, услышав слова.
– Прими в обитель твою, о Милосердная Мать, убитых и павших, утри их горькие слезы, избавь от страданий, воздай благодати за все истязания. Смилуйся, Милосердная Мать, пошли им забвение жизни старой, подари покой, которого они так долго искали… – старательно выводил девичий голосок.
– Что она делает? – ахнул рядом Удмертий. – Что она делает, эта маленькая безумная девчонка? Она же знает, что молиться напрямую Смерти опасно для неподготовленного мага…
– То, что мы сами должны были сделать уже давно, собравшись магистрами всех пяти Академий, – сжал зубы боевик. – И то, с чем нам теперь придется как-то жить, не наложив на себя руки от позора.
Солнце окончательно взошло, когда последний призрачный мальчишка растворился в нависшем над лесом розоватом облачке. Золотые лучи осветили покрытую пеплом и копотью поляну, едва живых от усталости и истощения чародеев, связанных и валяющихся в траве эльфов, которых оказалось не меньше пяти десятков. Декана целителей Левию, что с трудом спустилась с сосны, и теперь брела к своим ученикам, чертыхаясь и прихрамывая.