Никодимово озеро
Шрифт:
– В том-то и дело, Алена, что ни-че-го! — удивив своей неожиданной веселостью, заверил ее Сергей. — Совсем ничего. Но это даже в тысячу раз лучше: если б не золото... Идем, бросим через забор весла.
...На проселок, где шли вчера с Галиной и Николаем, повернули в молчании. Вынужденный теперь действовать со всей возможной энергией, Сергей утратил недавнюю веселость и, уже не замечая коршуна, плывущего над ними в синеве, как накануне, думал, что Алена озабочена тем же. И вздрогнул, когда она, тронув его за локоть,
– Сережка!..
Он круто повернулся к ней.
Алена задержала его на изгибе проселка, в клубках безлистого шиповника по сторонам. За спиной у нее, как опора, возвышался кедровый ствол. А солнце брызжущими огоньками падало сквозь хвою в лицо Сергею.
И когда Сергей увидел, как исподволь опять завлажнели глаза Алены, его охватило какое-то нехорошее чувство разочарования, обиды, тоски. Будто и не ходили они к старушке Федоровне, не пробирались едва приметной тропинкой через тайгу, не сидели рядом с обитателями заимки у костра: будто время Алены и мысли ее остановились в то недоброе мгновение утра в летнике, когда он спросил ее про Лешку, — остановились, чтобы продолжиться лишь теперь.
А она тревожно и яростно, потому что тихо, спросила:
– А разве ты меня, Сережка, не любишь?..
Кажется, он побледнел, настолько неожиданно и нечестно было это с ее стороны.
– Почему ты не отвечаешь?! — еще тише и яростнее потребовала она.
Сергей шагнул прочь от нее. Сорвавшимся голосом ответил через плечо:
– Какое это имеет значение?!
Она прокричала вдогонку после паузы:
– А может быть, мне это важно, Сережка!.. — И повторила, не двигаясь: — Любишь, а?!
Он остановился в обманчивой уверенности, что овладел собой. И ответил негромко, но страшно глупо, совсем не то:
– Алена, я тебе этого никогда не прощу...
Сделал еще несколько быстрых шагов, потом пошел медленней...
Через минуту она догнала его, взяла под руку. Виноватым голосом сказала:
– Дурной, Сережка...
Он осторожно высвободил руку, не глянул на нее.
И только еще минуту спустя, глухо проговорил в землю:
– Я чепуху сказал, Алена... Не обращай внимания...
Она опять легонько дотронулась до его локтя и, шмурыгнув носом, ответила:
– Я не сержусь на тебя, Сережка... Только ты, пожалуйста, тоже на меня не сердись. Ладно?.. — Потом добавила: — Ведь я не хотела тебя обидеть... Просто какая-то невезучая я, Сережка...
Он не ответил.
В молчании стало слышно, как вскрикивают, перелетая через дорогу, тонкоголосые пичуги, время от времени то там, то здесь потрескивают кедры, а где-то в глубине бора — то словно бы впереди, то за спиной у них — равнодушно вещает кукушка.
А когда подошли к повороту на Южный, посмотрели друг на друга... и стали ждать попутную машину, как будто ничего не случилось между ними на старом-старом проселке.
* *
*
В Южном недалеко от больницы, встретили Галину.
– От Валентины Макаровны? — осторожно спросила Алена.
– Да, на минутку зашла. Она же не ест ничего. Думала угостить завтраком! — заботливо проговорила Галина. Сегодня она была похожа на Золушку, каких демонстрируют в театре: белая нейлоновая блузка, скромные туфельки, мини-сарафанчик. Маникюр розовый, почти бесцветный, а губы и без помады хорошо смотрелись на загорелом лице. — И вам не до отдыха? — посочувствовала она.
– Были на озере, — сказала Алена.
– Ружье подводное пробовали... — уточнил Сергей. — Теперь завалим вас рыбой.
Галина недоверчиво покосилась на него,
– Вы шутник, Сережа... Пойду, надо Косте приготовить что-нибудь.
– Костя на работе? — спросила Алена.
– Конечно! — Галина страдальчески приоткрыла губы. — Это уж только я, пока все кончится...
– А Николай? — спросил Сергей.
– Что? — удивилась Галина. — Наверное, тоже работает! Николай перед нами не отчитывается.
Тетка Валентина Макаровна встретила их с прохладцей в глазах, но упрекать не стала. Пожаловалась:
– Хоть бы уж к завтрему все... Вроде не было трех ден этих... — И добавила для Алены: — Своих детей будешь иметь — поймешь.
– А я задержалась немножко. Сережу покормила... — Галининым голосом соврала Алена. Тетка Валентина Макаровна посмотрела на Сергея, как ему показалось, осуждающе.
– Явилась наша пропащая! — сообщила она, адресуясь уже не к Сергею и Алене, а в дверь, на пороге которой появилась хозяйка.
Тетка Наталья была примерно одного с нею возраста, но пышнотелая, белокожая, про каких говорят: «кровь с молоком». Через плечо на груди ее лежала коса. В уголках губ играли две улыбчивые ямочки.
– Как твое платье, Олюшка? Это, не боись, отстирается. Давай, Валя, головами займемся. Вторые сутки не чесаны!
Сергей и Алена вышли на улицу.
Зеленая трава вдоль забора пожухла от солнца и пыли. Даже теперь, после дождей, она уныло сгибалась под собственной тяжестью, вся в коричневых и грязно-синих прожилках.
Завидев на противоположной стороне улицы мужчину в шахтерской робе, Сергей перебежал через дорогу. Тот объяснил, как попасть в автопарк: спуститься по улице Космонавтов до Геологической, а там свернуть на Парковую... Алена слышала их разговор и подошла, когда Сергей остался один.
—Я с тобой. — Предупреждая бесполезные возражения, оглянулась на окна и потянула его за руку. — Идем! Мы же здесь, не уезжаем?
* *
*
В проходной автопарка Сергей уговорил ее подождать. Сам беспрепятственно прошагал через ворота и, лавируя между ревущими на холостых оборотах. МАЗами, к мастерским.