Никогда не играй в пятнашки

Алгранов Игорь

— Он ведь был первоклассным хирургом, — тихо произнёс он. — И даже меня, вон, поднатаскал для первой неотложной помощи.

— А чего же с моей ногой возился ты, а не он?

Егорыч покряхтел, но всё же нехотя и ещё тише продолжил:

— Видишь ли… У него там целая драма… трагедия была с этой хирургией… Не хочет вспоминать. Ну и мне уже малость доверяет. А Нанд ваш, говорит, больно на сына его похож, вот и начал возиться. Сын у него в Москве… был. К тому же, с тобой проще было, чудо-повязку больничную наложили — и, считай, жив-здоров. «Реген» у нас всего один был, на тебя весь

и ушёл. Да и как его на шею приладить? Так что с приятелем твоим без профи было не обойтись.

Волк молча посмотрел на Петра, потом на Фёдора. Тот деловито суетился над раненым.

— Ну вот. Через три дня ниточка сама рассосётся… А мы пока блокадку сделаем, — Складка весь преобразился за работой. Казалось, его быстрые и умелые руки выполняли всю работу сами собой, без вмешательства хозяина. — И всё будет хорошо, до свадьбы даже ждать не придётся, хоть на следующей неделе можно сыграть. У тебя есть невеста, сынок?

Нанд, пришедший в себя, смирно лежал на дне кузова на расстеленном брезенте, пока старик возился над ним. В ответ на вопрос старика вяло замотал головой.

— Тих-тих-тих… Лежи, не шевелись, — придержал его голову дед Фёдор. — Это ничего. Будет у тебя невеста, самая красивая и умная. И очень добрая. Любить тебя будет, детишки, глядишь, появятся, на радость нам, старикам…

Нанд блаженно расплылся в улыбке, то ли от слов старого хирурга-бича, то ли от действия лекарств, и быстро заснул.

— Одёжку ему надо подыскать. Рубаха его вся разодрана и кровями пропитана, — сказал Складка, подозвав Егорыча. — А эту жилетку теперь — разве что на коврик в салон пустить, да и то… лучше сжечь.

Тот кивнул.

— Наденет твой растянутый свитерок и мою кожанку. Она большая, должна налезть.

Ирбис выбрался из машины и тихонько прикрыл дверь, чтобы не разбудить Надю. Он пристально посмотрел в сторону базы, дорога туда просматривалась здесь хорошо, лес был вдалеке от бетонки, незаметно подобраться к ним было практически невозможно. Не увидев ничего и никого подозрительного, он, успокоенный, подошёл к Волку и присел рядом, так же откинувшись спиной на камень.

Удовлетворённые состоянием молодого и тем, что заполучили бригаду врачей в команду, Волк и Ир стали обдумывать дальнейший путь. Надя, до предела вымотанная последней схваткой, не просыпаясь, свернулась калачиком на заднем сиденье и подложила свой потёртый рюкзачок под голову. Подобранная у ворот базы стрелок-спасительница, назвавшаяся Ларой, тихо сидела в сторонке у дороги на огромном валуне и жадно поглощала заслуженный суточный паек продуктов.

— У нас теперь остаётся только один вариант, — сказал Волк, с интересом поглядывая на Лару.

— Северный пост?

— Именно. Ликамск, столица смотрящих, наш последний оплот.

— Ты думаешь, Бригадир уже знает?

Волк пожал плечами, искоса наблюдая за новенькой.

— Надеюсь. Всё равно, чего гадать — рация накрылась тузиком. Я в неё нож вогнал, падая, по самую рукоятку.

Ир вздохнул в ответ.

— Это же пятьсот километров. Если не найдём горючего по дороге или, не приведи Господь, с тачкой что-нибудь случится…

— Сплюнь.

— …Останемся без колес. А ещё мы — без лобового стекла, осенью!

Хорошо хоть мух уже нет, нахватали бы полные рты и ноздри. Зато дожди, — Ирбис поёжился, застегнул куртку и взглянул на небо. — И холодно уже.

— Придумаем что-нибудь. У дедов, вроде, есть в канистрах запас. Радуйся, что мы в Зауральском треугольнике — Ромов-Ликамск-Чингирск. Обычно между мультиками не меньше тыщи кэмэ, — Волк посмотрел в сторону машины. — Смотри, вон, фанерка на дне кузова лежит, прорезь моим десантным тесаком сделаем, будем как в танке, хех… Как нибудь доползём. Там Центр, там с дисциплиной построже, центр не пропадет так внезапно… И наверняка уже знают о прорывах. А не знают — мы сообщим, обязаны. Здесь, похоже, и наш недогляд — что-то где-то проморгали ребята.

— Ты о чём? — Ир непонимающе поглядел на Волка.

— Сам посуди: прямой тоннель до города, минимум охраны и обыкновенное раздолбайство — никакой сигнальной системы в тоннеле я не помню. Считалось, что база слишком далеко от Ромова, чтобы пятнашки ею решили заинтересоваться.

— Но мы же взорвали тоннель на станции! Не могли они так быстро прокопаться! Это нереально, Володя.

Волк достал из-за пазухи плоскую алюминиевую фляжку с большой глубокой вмятиной на боку и отвинтил крышку на цепочке.

— Нанд от меня эн-зе на дно рюкзака запрятал, чтобы я как обезболивающее не выпил. А я нашёл.

Он поймал любопытный взгляд Ира, взглянул на отметину на фляжке и усмехнулся.

— А-а, это… Было дело. Жизнь мне спасла.

— Серый?

— Нет. Мародёр. Многовато их что-то стало в последнее время, — он протянул фляжку приятелю. — Будешь? «Хеннеси». Берегу.

— Глоток, — Ир посмотрел на дорогу в сторону бывшей базы. — Ещё пригодится.

— Сплюнь.

— Сплюнул.

Они выпили. Минуту смотрящие сидели молча, ощущая приятное жжение внутри. Потом Волк первым нарушил молчание.

— Я думаю, мы опоздали с блокирующим подрывом.

— Что?

— Нет, что взорвали — это хорошо. Задержали их, и плотно, в общем-то. Но в тоннель проникли передовые отряды. Я не вижу других вариантов, понимаешь! — Волк выразительно посмотрел на него и снова приложился к фляге. На усталый, порядком измотанный организм алкоголь подействовал быстро, и великан стал потихоньку горячиться.

— Отряды… — с горькой усмешкой сказал Ирбис. — Скорее уж армады.

— Ага… Ты вспомни их типичную схему — в каждой зоне прорыва сначала пяток-другой-третий пятнашек, затем сотня-другая воссоединяется с местными, если есть необходимость в боевом прикрытии, и вот — грядёт толпа розовых с недосягаемым верховодом, где-то там, позади.

— Примерно так, да, — Ир призадумался, потом его как осенило, и он едва не подпрыгнул на месте. — Постой! Мы с Надей, когда заложили взрывчатку, как раз наткнулись потом на толпу пятнашек, спокойно так, я бы даже сказал — размеренно, чесавших по туннелям, не ожидая случайной встречи. И вот что ещё…

— Чего?

— Наде почудился тогда запах серых в «кишке», но встретили-то мы розовых. А я ещё, дурак, подумал, что устала моя девочка, вот и мерещится. А они, значит, благополучно протопали там до этого, не встречая никакого сопротивления!