Никогда не играй в пятнашки
Шрифт:
Насколько я смог прикинуть, территория части была довольно большая, но зданий было немного — три больших постройки посередине, за этой странной огромной площадью и ещё одна, в отдалении, — какой-то большой ржавый железный ангар, в окружении облезлых берез, явно какой-то склад. Ангар этот теснился к бесконечному бетонному рельефному забору. Ну и ещё одно здание — длинную тёмную кишку гаража — мы миновали ещё сразу за скворечником КПП. От скворечника к этой площади и постройкам вела длинная широкая аллея с непроходимыми кустами шиповника по краям.
— Тут очень тихо, — задумчиво сказала
— Ч-чёрт… Собрание у них, что-ли? Скалка! Толик! Охрану-то выставлять надо! — Нанд тихо выругался, когда мы, наконец, миновали бескрайнюю площадь и подошли к трем основным зданиям. Как там её называли раньше вояки — палац? Чёрт его знает, меня в эту проф-армию калачом не заманить было, хотя и пытались, конечно, с моим-то уровнем. Генералу одному как-то его роскошный внедорожник подправил, так он такие золотые горы посулил, если я к нему на хлеба подамся, что хоть прямо бери, с ушей снимай и по карманам распихивай. Не-ет уж, мне и в моём гараже неплохо. Было…
— Это что здесь за постройки? — спросил я молодого.
— А-а… Та, что слева, трехэтажная — казарма, там ночуем и бьём баклуши. Эта, в центре, — он указал на здание в два этажа, из белого потрескавшегося кирпича и с огромными окнами, — что-то типа госпиталя, при желании и наличии доктора даже можно подлечиться. А это, — Нанд посмотрел на красное приземистое одноэтажное здание справа и улыбнулся, — наше любимое место, столовая. — Он уверенно направился к зданию с крупной облупившейся и обвалившейся надписью «СТ…ЛОВ…Я» над входом. — Тут они, наверняка.
Мы с Надей двинулись следом за парнем. Он толкнул ногой ржавую железную дверь.
— Где же им ещё быть? Жрать они горазды, не выкуришь из кухни…
Здесь тоже никого не оказалось, хотя на столах стояли грязные тарелки, кружки, лежали ложки, вилки, ножи, а в углу, у окна выдачи возвышались неубранные кастрюли с остатками еды. Надя подошла к одному из столов, взяла одну из тарелок и осторожно понюхала, поднеся к носу.
— Хм, еда ещё свежая, — пожала она плечами. — Не обветрилась и не воняет. Даже вполне себе вкусно пахнет. Правда, уже холодная.
Нанд заглянул в ближайшую кастрюлю.
— Каша с тушнёй, моя любимая, гречневая. Это же надо, полкастрюли оставили!
Со стороны кухни раздался резкий звон. Там явно упало что-то металлическое, не иначе, какая-то посуда. Мы разом вскинули оружие и замерли. Больше звуков не доносилось.
— Эй! Кто там, выходи! Не смешно! — выкрикнул Нанд и стал осторожно подходить к проёму в стене, сообщающимся с кухней, с надписью над ним на ржавой табличке мелом: «В столовой и бане все равны». Шутники, однако. Нанд заглянул в проём, но никого не увидел. Я двинулся к двери на кухню, показав жестом Наде, чтобы держалась позади меня и чуть в стороне — прикрывала наши спины.
Из кухни упорно не отзывались, что было уж совсем непонятно. Походило на весьма дурную шутку или всеобщее местное помешательство с исходом в неизвестном направлении. Я кивнул Нанду, и мы одновременно ввалились в кухню — он — через окно выдачи жратвы, я — вышибив ногой ветхую картонную дверь.
На кухне никого не оказалось. Между двух огромных грязных газовых плит посреди кухни валялась, покачиваясь на боку, огромная пустая
— Ну, чт… там… вас? Приём.
От неожиданности я вздрогнул. Нетерпеливый прерывистый голос Волка шёл от запястья. Сигнал был здесь неважный.
— Нигде никого нет, — ответил я, поднеся задачник к губам и опустив «палыч». В столовой и кухне — недавно готовили и кушали. Идём дальше, проверим госпиталь…
— Лазарет, — поправил меня Волк. Тоже ещё, знаток военного дела.
— Ладно, ладно, знаток…
Пока я говорил, Нанд подошёл к тёмному чулану за кухней и потянул приоткрытую дверь на себя. Дверь противно взвизгнула гнилыми петлями.
Этот серый оказался очень быстр. Наверняка, он раньше был спортсменом, каким-нибудь легкоатлетом, пока я в каком-то оцепенении, по инерции, пытался закончить фразу, перенося тягучие слова из мозга на язык, одновременно вскидывая опрометчиво опущенный «палыч» и щёлкая «собачкой» предохранителя, надо же, откуда я помню это оружейное слово, он дико заревел и прыгнул, Господи, как он быстр! Нанд, уходи в сторону…
— …военного де… Нанд! Уходи в сто… — я выстрелил. Нанд охнул и согнулся пополам — серый ударил его головой в живот, мгновенно извернулся и диким рёвом, слышимым наверно по всей базе, своими грязными деревянными пальцами, как когтями, вцепился ему в шею и начал валить на спину, клацать зубами, вспышка разносит открывшуюся дверь в щепки, мимо, нет, это не я стрелял, это Надя, я ещё только жму на спусковой крючок, целясь в проём, потому что там ещё двое, нет, трое грязных серых, Боже, почему они всегда такие грязные…
— …рону!
Нанд падает в обнимку со спринтером. Его дробовик смотрит в потолок и дёргается вниз, оглушая выстрелом, с потолка что-то сыплется кусками. Одновременно взрывается башка ближайшего серого в дверном проёме, чёрт, я забыл передвинуть регулятор на ударный импульс, отпускаю крючок, рукоятка резко потеплела, кидаюсь к Нанду, тот борется с «атлетом», кладовка обляпывается несвежими мозгами, какая вонь! Они что тут, заживо гниют?! Это же люди, что вы с ними делаете, прозрачные сволочи?!
Я в два прыжка подбегаю и со всей силой пинаю в бок прыгуна, вцепившегося в молодого. Тот, к моей радости, отпускает Нанда, слегка подлетев, падает и перегораживает проход из чулана в кухню. Безголовый, двигающийся по инерции вперёд, спотыкается о него и заваливается на нас, из дымящейся шеи его толчками хлещет тёмная, почти чёрная, кровища. Я выхватываю Нанда из-под струи, повисшей в воздухе, и тащу по полу к выходу. Пока мы так продираемся к свету, Надя кидается к наружной двери, хочет прикрыть нас от возможного прорыва снаружи. Ещё она о чём-то быстро, прижав к щеке запястье, говорит по рации Волку. Я слышу только обрывки фраз со своего задачника, в столовой плохой сигнал. Сзади раздается странный всплеск. Не оборачиваясь, догадываюсь — кровища долетает до пола… Выскочив на улицу и оглядевшись, Надя тихонько охает и машет мне…