Никогда не отпущу тебя
Шрифт:
— Г-гриз, — осторожно произнес он, не касаясь её. — Это ничего не меняет.
Она с силой зажмурила глаза, чтобы сдержать слезы, потому что прекрасно знала, что это ложь. Сейчас он ей скажет, что его долг вернуться к Джемме, и хоть в охотничьем домике было очень здорово, пришла пора попрощаться.
— Мы по-прежнему можем быть вместе. Я могу быть с тобой и быть отцом своему ребенку.
Она подняла глаза и смерила его уничтожающим взглядом.
— Это меняет всё.
Холден покачал головой.
— Нет. Я по-прежнему хочу тебя. Я по-прежнему люблю тебя. Я по-прежнему выбираю тебя.
Она
— Холден, она носит твоего ребенка.
— Да. Но я люблю тебя.
Она отвернулась от него, пытаясь постичь смысл его слов. Возможно ли то, о чём он говорит? Они все еще могут быть вместе? Он не передумает? Разве он не хотел бы попробовать создать семью с Джеммой?
— Она мать твоего ребенка. Разве тебе не хочется…
— Я всё с ней улажу, — сказал Холден. Он потянулся к руке Гри, но она её одёрнула. — Но я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.
— Прежде всего, нужно подумать о ребенке.
— И я позабочусь о нем или о ней… а ты будешь самой замечательной мачехой.
Мачехой. Боже.
— Во всем этом есть место для тебя, Гриз. Я хочу, чтобы мой ребенок знал тебя так же хорошо, как меня и Джемму. Я хочу, чтобы с самого своего рождения он знал и любил тебя. Я хочу сказать, что однажды этот ребенок станет сестрой или братом нашим с тобой детям, — промолвил он. — Я целый час об этом думал. И вот, что я понял: здесь всем нам хватит места. Разве у ребенка может быть слишком много любви?
Когда она резко повернулась к нему, ее ресницы были мокрыми от слез. Он не только подумал о ней, он собирался сделать ее частью своей жизни, частью жизни своего ребенка. Ее сердце переполнилось такой любовью к нему, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Прошлым вечером, когда он сказал ей, что она четырежды спасла ему жизнь, хрупкие стены ее обороны окончательно рухнули, и Гризельда позволила себе заглянуть в их совместное будущее. И не смотря на то, что она не ожидала всего этого, включая ребенка от другой женщины, ее просто потряс тот факт, что он, не медля ни минуты, продумал ее место в его жизни. И это доказывало его любовь гораздо убедительнее, чем все остальное.
— Я люблю тебя, — произнесла она. — И я сделаю всё, чтобы помочь.
— Мне так жаль, что он не твой, — сказал он, протянув руку и поглаживая ее ладонью по щеке.
— Ничего страшного. Придёт и наше время, — она повернула голову и поцеловала его руку. — Холден, ты станешь отцом.
— Самым лучшим папой в мире, — произнес он, и у него в глазах блеснули слезы счастья.
Глава 25
Как бы Холден не пытался убедить ее в том, что у них обязательно получится найти решение, удобное для каждого из них, возвращение в Чарльзтаун получилось тихим и немного мрачным. Месяц, который они собирались провести вместе, сократился на целую половину, и хотя новости Клинтона были очень радостными, на самом деле, они здорово их беспокоили. Необходимо еще так много обсудить, преодолеть столько препятствий.
Гризельда, чья вера в их с Холденом совместное будущее еще не окрепла, чувствовала себя оторванной от него. Она отдала ему свое сердце, свое тело и душу, и теперь какая-то ее часть жалела, что она это
Что касается Джеммы, она все еще думала, что они с «Сетом» вместе — он с ней так и не порвал. Холден настаивал, что первым делом расстанется с матерью своего ребенка, но, не смотря на то, что Гризельде совсем не нравилась ее соперница, такой план ей тоже не казался удачным. Ей была ненавистна сама мысль о том, чтобы расстраивать беременную женщину, и сколько бы Холден не убеждал ее в том, что его связь с Джеммой была случайной, Гризельде не верилось, что та спокойно воспримет новость о расставании.
Но Холден твердо решил, что на данный момент честность — это наилучший вариант, и был убежден в том, что им удастся трезво и рационально во всем разобраться. Он не отказывался от своего ребенка и не отказывался от Гризельды. Так в чём же дело? Просто, из того немного, что было известно Гризельде о беременных женщинах, она знала, что их поступки вряд ли можно назвать рациональными. А брошенная девушка и заодно беременная женщина? Самая нерациональная женщина на свете. Холден не представлял, во что ввязывается.
А Гризельда представляла. И у нее разрывалось сердце при мысли о будущем, которое они себе напридумывали. Будущее, которое с каждой милей, приближающей их к Чарльзтауну, казалось ей всё более далеким и всё менее вероятным.
— Холден, — произнесла она. — Я хочу, чтобы ты был со мной. Ты ведь это знаешь, верно?
— Да.
— Но я думаю… думаю, что такое стремительное расставание с Джеммой непременно, ну, расстроит ее. Я думаю, ей будет непросто… знаешь, сохранять благоразумие.
— Гриз, я не собираюсь вести себя так, будто мы с тобой чужие люди. Она заслуживает правды. И я обещал тебе, что порву с ней, как только мы вернемся в Чарльзтаун.
— Да, она заслуживает правды, и да, ты обещал. Но, может, тебе стоит сообщить ей об этом, ну знаешь, как-нибудь постепенно?
— Постепенно?
— Да. Например, сперва узнать, как она себя чувствует. Спросить о ее здоровье. О ребенке. Подождать пару дней. Тогда уже, может, поговорить о расставании или типа того. Не знаю. Просто я думаю, что это не приведет ни к чему хорошему. Почему бы для начала тебе не поговорить с ней наедине? Я могу подождать в машине.
Холден покачал головой.
— Нет. Ты пойдешь со мной. Мы с самого начала все сделаем правильно.
Она взглянула на его каменное выражение лица, и у нее сжалось сердце. Ей хотелось верить, что если бы она заранее знала о состоянии Джеммы, то не допустила бы, чтобы у них с Холденом всё зашло так далеко. Но это была неправда. Рядом с ним она была совершенно беспомощна, её тянуло к нему с какой-то просто сверхъестественной силой.
Когда они промчались мимо знака с надписью «Добро пожаловать в Чарльзтаун», она втянула в рот нижнюю губу и принялась нервно её покусывать. Выехав на главную улицу, Холден немного сбросил скорость, и Гризельда увидела, что это прелестный маленький, типично американский городок. Счастливый, спокойный и просто идеальный для создания семьи.