Никогда не отпущу тебя
Шрифт:
Она разлетелась на части, стоя в его объятьях, всё внутри неё содрогнулось, плавясь и пульсируя, у нее подкосились ноги, и голова мертвым грузом упала ему на плечо. Вдруг он подхватил ее на руки и, положив на середину кровати, расстегнул ей шорты и легко стянул их у нее с ног. Он приподнял ей руки над головой и спустя мгновение вслед за шортами на пол полетели ее лифчик и рубашка. Она лежала совершенно голая, купаясь в лучах солнечного света и глядя вверх на любовь всей своей жизни, на то, как он быстро скинул джинсы и отбросил в сторону футболку.
Потянувшись
— Чего ты хочешь? — снова спросил он.
— Я хочу тебя, — задыхаясь, проговорила она, всё ее тело напряглось от болезненного возбуждения, отчаянно желая почувствовать, как он движется у нее внутри.
— Кого ты любишь?
— Я люблю тебя.
— Кого ты выбрала?
— Тебя, — ответила она, освобождаясь от внутренней тяжести, из-за которой она с такой опаской смотрела в будущее.
— Навсегда, Гриз, — сказал он, положив руки ей на бедра и притянув ее к себе. Он приподнял над кроватью ее ягодицы и, расположив их у себя на коленях, приставил свою плоть к ее входу.
— Навсегда, Холден.
Одним стремительным движением рванув ее к себе, он вонзился в нее до упора. Она задохнулась от неожиданности, но не отвела от него пристального, ласкового взгляда своих глаз, от которого у него защемило сердце, потому что он с легкостью прочитал этот взгляд и понял, что она, наконец, отдала ему себя без остатка. Она больше не сдерживалась. Ее сердце, ее жизнь, ее будущее — все это целиком и полностью принадлежало ему.
— Я хочу тебя, — сказал он, отодвинув ее бедра назад, потом снова притянув их к себе до полного проникновения.
— Я люблю тебя, — сказал он, насаживая ее туда и обратно на свой твердый, набухший, пульсирующий член.
— Я выбрал тебя, — сказал он.
Оставаясь глубоко внутри нее, он просунул ей под спину ладони и поднял ее вверх, усадив себе на колени, так что она оказалась на нем верхом.
Ее груди вжались в твердые мышцы его груди, и он задвигался в ней медленно, неспешно, наблюдая за тем, как вспыхнули и закатились ее глаза, потом наклонился и захватил ее губы своими. Его язык закружился вокруг ее языка. Холден почувствовал, как она скрестила щиколотки у него за спиной, стенки ее лона напряглись вокруг его члена, который с каждым толчком вколачивался в нее все быстрее, а она сильнее и сильнее сжимала ногами его талию.
— Подожди меня, — выдохнул он, ощущая нарастающее давление, жар и огненный водоворот внизу живота, в глазах замелькали искры, все говорило о том, что он приближается к кульминации и почти готов
— Холден, я не могу… я…
Скользнув руками вверх по влажной коже ее спины, он нежно обхватил ладонями ее голову, вынуждая ее взглянуть на него.
— Я прыгаю, ты прыгаешь, — сказал он.
Слова легко сорвались у него с губ, не смотря на то, изначально принадлежали ей. Он заглянул в ее потемневшие, полузакрытые глаза.
— Подожди меня, Гри.
— Кончи со мной, Холден, — задыхаясь, произнесла она, ее внутренние мышцы так крепко стискивали его, словно их тела действительно слились в одно.
— Да, — прохрипел он. — Сейчас!
Обхватив ее руками, он вонзился в нее в последний раз, и они оба разлетелись на части, сжимая друг друга в объятьях и выкрикивая имена, пока их тела двигались в первобытном ритме любви, страсти и наслаждения.
— Навсегда, ангел, — прошептал он ей в плечо, осторожно укладывая ее на простынь, а затем вышел из нее и перекатился на кровать рядом с ней. Он привлек ее в свои объятия, замирая от благодарности и любви. Он был прежним, счастливым, живым, вновь в этом сладком плену, где его сердце и душа целиком и полностью принадлежали ей. Тогда, сейчас, и…
— Навсегда, — ответила она, прижимаясь к нему своим телом и засыпая в его объятиях.
Глава 24
— Холден?
— Да?
— Ты когда-нибудь думал о смерти?
Да постоянно.
Они жили у Хозяина уже шесть месяцев, и побои никогда не прекращались больше, чем на день или два, после чего они снова делали что-то не так, и всё начиналось заново. Список недопустимых поступков?
Разговаривать друг с другом о чем-либо, кроме предстоящей работы.
Перешептываться друг с другом.
Касаться друг друга, даже случайно.
Называть друг друга Холденом или Гризельдой.
Пререкаться.
Плакать, говорить или двигаться, когда он зачитывает Библию.
Вообще плакать.
Обращаться к нему как-то иначе, чем «сэр».
Разумеется, пунктов в списке будет ещё больше, но и эти уже довольно трудно выполнять.
«Хотя, самое сложное — это не смотреть друг на друга», — думал Холден, заставляя себя не поднимать взгляд.
Гри перемешивала в огромном котле кукурузные початки, а затем перекладывала их в большую бочку, заполненную принесенным с улицы снегом и льдом.
Холден должен был вынимать оттуда охлажденные початки и лущилкой для кукурузы срезать с них зерна, чтобы потом раскладывать кукурузу по консервным банкам. Когда у него набиралось достаточно зерен, он добавлял в них щепотку соли и закатывал в банки, оставляя сверху сантиметра два незаполненного пространства.
Когда у него набиралось шесть банок, Хозяин помещал их в автоклав, расположенный с другой стороны амбара (прим. Автоклав - аппарат для нагрева под давлением выше атмосферного). Именно туда он сейчас и ушел. Именно поэтому Гриз рискнула заговорить.