Никогда не отпущу тебя
Шрифт:
Гризельда повернула ключ в замке и толкнула дверь, но она будто за что-то зацепилась и никак не хотела открываться до конца. Потянувшись вправо и включив свет, она заглянула за дверь и поняла, что под почтовым ящиком валяется целая куча скопившейся за две недели корреспонденции. Журналы, каталоги и счета. Множество счетов, большинство из них с красными пометками «просрочено».
— Он не оплатил ни одного счета, — закипая от злости, произнесла Гризельда.
— Ты удивлена? — спросила Майя. Присев на корточки, она собрала почту и отнесла ее на кухонный стол.
Гризельда
Как только она добежала до ванной, ее сразу же вырвало в унитаз, который вонял, как отхожее место. Им явно неоднократно воспользовались и не смыли. Опустошив желудок, она спустила в туалете воду, но от этих запахов ее снова замутило.
— Ну, ни хрена себе! — воскликнула Майя, заглянув в ванную и зажав рукой нос. — Он что, гребаная скотина?
Стараясь не дышать носом, Гризельда встала и вытерла рот тыльной стороной руки.
— Почти.
Ей было страшно заходить в их спальню, но, как оказалось, эта комната пострадала менее всех остальных. Всё постельное белье было в какой-то еде или блевотине, и пахло вонючими носками, но маленький телевизор всё же остался на комоде, а быстрая проверка гардероба показала, что отсутствовали только вещи Джоны.
— Может, он ушел? — спросила Майя.
— Похоже на то.
— Пойду, уберусь на кухне и в гостиной. На тебе ванная, хорошо?
— Спасибо, Майя.
Майя направилась на кухню, бормоча что-то о “никчемных придурках”, а Гризельда сняла грязное постельное белье, отнесла его в ванную и запихнула в корзину для стирки. Она открыла окно и достала из-под раковины свежие простыни. Застелив постель, она выбросила три пустые бутылки пива — одну со следами красной помады — и собрала мусор, в котором помимо прочего обнаружила два использованных презерватива. Это открытие не произвело на нее никакого впечатления, если не считать жалости к той, на кого теперь свалилось тяжкое бремя в виде Джоны, и радости, что это не она.
К тому времени, как Гризельда закончила драить хлоркой раковину, туалет и душ, Майя перемыла посуду — удивительный подвиг — отчистила кухонный стол и привела гостиную в какое-то подобие порядка. Количество мух уменьшалось по мере того, как они открывали входную дверь и относили на помойку очередной пакет с мусором. И только спустя два часа после их прибытия, ее квартира обрела, наконец, свой прежний облик.
— Он забрал твой телевизор, — сказала Майя.
— Да пусть забирает, — тихо ответила Гризельда, вспомнив, что они с Холденом прожили две недели вообще без телевизора, и ей захотелось тишины и уединения. — У меня есть маленький.
Майя кивнула.
— Ты выглядишь уставшей.
—
— Может, сделать тебе чаю?
Гризельда покачала головой.
— Я приму горячий душ и лягу спать.
— Отличный план, — сказала Майя, раскрывая Гризельде свои объятья. — Ты такая бесстрашная, Зельда. Просто чертовски бесстрашная. Спасибо, что поделились со мной всей этой историей.
Гризельда крепко обняла подругу и почувствовала, как по лицу побежали слезы.
— Большое спасибо тебе, Майя.
— Тебе спасибо, — Майя поцеловала Гризельду в щеку и отстранилась. — Может, закроешь все окна и накинешь на дверь цепочку? Ну, на всякий случай?
— Обещаю, — проговорила Гризельда, выдавив из себя слабую улыбку.
— Придёшь завтра в парк вместе с Пру?
— Как только вернусь на работу.
— И ты позвонишь мне, если я тебе понадоблюсь?
— Обязательно.
Майя кивнула и вышла из квартиры, а Гризельда послушно заперла дверь и набросила цепочку, затем разделась и приняла горячий душ. Она вспомнила, что оставила всё, что купил ей Холден, в машине у Майи, но подумала, что заберет это завтра. Сейчас ей просто хотелось спать.
В душе она снова разрыдалась. На нее потоком хлынули печальные и счастливые воспоминания, ее тело жаждало объятий Холдена, прикосновений его нежных губ. Она тосковала по нему с отчаяньем и неистовством, и это чувство показалось ей чем-то новым и в то же время хорошо знакомым. И хотя она пыталась найти утешение в очевидности его любви к ней, одиночество стало практически нестерпимым.
Она выключила воду и направилась в кровать. Не вытираясь и не одеваясь, она скользнула в чистые простыни и, вспоминая веснушки и серые глаза Холдена, плакала, пока не провалилась в сон.
Глава 28
Дверь подвала со скрипом открылась, отбросив на пол яркую, длинную полосу света, сверху на лестнице раздался звук шаркающих сапог со стальными вставками. Каттер заскулил, но ему не дали спуститься вниз. Шесть месяцев назад он был милым щенком и сидел на коленях у Гризельды в день, когда их похитили. Теперь он стал таким же злым, как его хозяин, и у него были ужасно острые зубы.
Без единого звука, Гризельда скатилась с кровати Холдена на пол, подползла к стене с деревянной обшивкой, с ходу отодвинула незакреплённую панель и вернулась в свою камеру. Она сидела у стены, крепко прижав колени к груди, и молилась, чтобы на этот раз Холдену удалось произнести это слово без запинки.
Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Она снова и снова повторяла про себя это слово, чётко выговаривая «спа» — и плавно переходя в «сибо» так, будто, если она хорошенько на нем сосредоточится, Холден произнесет его чисто и не заикаясь.
Она услышала приглушенные голоса, но после того, как за стеной раздался звук грохохочущей по полу жестяной миски, а затем внезапный крик Холдена, ей стало ясно, что все ее молитвы оказались напрасны. Она уткнулась лицом в колени, обхватив руками голову, но резкий звук обрушившихся на Холдена ударов все еще раздавался у нее в ушах, врезаясь ей в мозг.