Никогда не подсматривай
Шрифт:
10 глава. Ее выбор
На другой день после полудня, когда я сидела в комнате и бесцельно пялилась в окно, открылась дверь и вошла Анна. В ее приходе не было ничего необычного, напротив, это вполне естественно. Странным было другое: выражение ее лица. Оно было загадочным и встревоженным одновременно. Это привлекло мое внимание настолько, что я не сводила с него глаз, словно зачарованная.
— Мадемуазель, — прошептала
— Что? — спросила я тоже шепотом.
Она подобралась ко мне ближе:
— Пообещайте сначала, что не выдадите меня.
Я заворожено кивнула, заинтригованная свыше меры и готовая пообещать что угодно, лишь бы она объяснила мне, что на нее так подействовало.
— В саду я встретила молодого человека, мадемуазель. Я ходила нарезать цветов, чтобы потом расставить их в вазы. Так вот, он спросил, дома ли мадемуазель де ла Фонтэн. Я ответила: «Да, месье. Она у себя. Как о вас доложить?» Но он покачал головой и сказал: «Ничего не надо докладывать. Просто попроси ее, чтоб она спустилась в сад». Вот, мадемуазель. И я очень удивлена, что в нашем саду находятся господа, желающие поговорить с вами. Ведь вы, насколько я знаю, помолвлены с месье Гранденом.
— Как он выглядит? — спросила я, хмурясь.
Что за нотации! Будто бы, мне мамы мало.
— Светлый шатен, голубоглазый, довольно высокий, — принялась перечислять Анна, — очень симпатичный, — добавила уже тише и с загадочной улыбкой.
Описание подходило к де ла Рошу. Я встала.
— Хорошо, иду.
— Только прошу вас, мадемуазель, — служанка не спешила уходить, — не говорите никому, что это я вас вызвала.
— Конечно, не скажу, Анна. Подожди меня здесь, хорошо?
Анна кивнула.
Я вышла в коридор и направилась к лестнице, стараясь идти как можно тише. Впрочем, не думаю, чтобы меня заметили. Мама с отцом были заняты каждый своим делом: отец был в лаборатории, а мама у себя в комнате, читала. Алиенор с мужем уехала домой еще вчера. Но на всякий случай я придумала отговорку, вдруг случится так, что меня увидят.
Де ла Роша я нашла у грядки с розами, где его оставила Анна. Обернувшись, он поклонился.
— Добрый день, мадемуазель де ла Фонтэн. Как вы себя чувствуете?
— Добрый день, месье де ла Рош, — отозвалась я, недоумевая, почему ему вздумалось спрашивать о моем самочувствии, я что, так плохо выгляжу? — все в порядке, спасибо.
Он еще раз поклонился. Я подумала, что обмен любезностями можно и сократить. Тем более, что я хотела спросить у него кое-что. Меня это безумно интересовало.
— Простите, месье, могу я задать вам один вопрос?
— Конечно. Какой?
— Зачем вы вызвали на дуэль Грандена?
Де ла Рош пожал плечами:
— Ничего другого в голову не приходило. А что еще я должен был сделать? Ведь вы не хотели выходить за него замуж, мадемуазель. Я не мог придумать ничего, чтобы заставить его отказаться. Но теперь этого не потребуется.
— Да? — переспросила я, — почему? Он отказался от дуэли?
— Что-то вроде этого, — согласился де ла Рош с несколько
— Что это значит? — теперь начала недоумевать я.
— Дело в том, что… В общем, расскажу все по порядку, если хотите.
Я, разумеется, хотела.
— Сегодня утром в шесть часов я был на месте дуэли. Мне не к лицу опаздывать, раз я сам его вызвал, не так ли? — тут он вздохнул, — со мной были двое моих друзей в качестве секундантов. Мы прождали Грандена почти полчаса, пока один из нас не предложил съездить к нему и узнать, в чем дело и что его столь задержало. Ведь не струсил же он в самом деле? У него репутация отчаянного дуэлянта.
Я кивнула, давая понять, что он может продолжать.
— Спустя некоторое время мой друг вернулся. Он сказал, что Гранден не сможет драться со мной на дуэли. И у него достаточно веская причина для этого.
— Какая? — спросила я, не выдержав.
Значит, Гранден сдержал слово хотя бы в этом. Что ж, это радует, потому что никакого письма с отказом на мне жениться отец не получал. Дома меня замучили беспрестанными нотациями и уговорами. Я уже была готова вновь сбежать.
Де ла Рош взглянул на меня, потом в сторону и повторил:
— Какая? Не знаю, стоит ли говорить вам об этом, мадемуазель.
— О нет, — я шагнула к нему ближе, — говорите, месье. Вы сами начали.
— Боюсь, это вас шокирует.
Я вытаращила глаза. Шокирует? Интересно, очень интересно, что же это за причина такая, которая может меня шокировать. Каким образом можно преподнести отказ от дуэли в шокирующей форме? К черту он его послал, что ли?
— Честное слово, месье, не шокирует, — пообещала я, надеясь, что это сумеет его убедить.
Не знаю, убедило его это или нет, но де ла Рош коротко фыркнул.
— Ну хорошо. Только сперва сядьте.
— Зачем?
— Так будет лучше.
Оглядевшись в поисках скамейки, де ла Рош взял меня за руку и отвел к ней. Я шла, спотыкаясь, потому что не могла отвести от его лица заинтересованного и любопытствующего взгляда. В голове уже мелькали сотни причин, но не думаю, что любую из них можно было назвать шокирующей. Наконец, я села, с нетерпением ожидая, пока он не присядет рядом и тут же спросила:
— Ну?
— Надеюсь, я правильно поступаю, — вздохнув, сказал де ла Рош, — хорошо, скажу вам. Он не сможет драться на дуэли со мной, потому что его нет.
— А, он уехал! — догадалась я, немало этим обрадованная.
Ведь если Гранден уехал, то теперь он точно не сумеет на мне жениться.
— Нет, мадемуазель. Он не уехал. Он… он умер.
— Что-о? Как умер? Отчего?
— Боюсь, что он сам приложил к этому руку, мадемуазель.
— Что вы имеете в виду? — я была такой дурой, что до сих пор ничего не понимала.
— Это самоубийство, мадемуазель. Гранден повесился.
Я поняла, почему он так хотел, чтоб я села. Если б сейчас я стояла на ногах, то непременно бы упала. А так я всего лишь покачнулась и вцепилась руками в скамейку, чтобы сохранить равновесие.