Никогда_не...
Шрифт:
На этом месте не сдерживаюсь и смеюсь, снова утирая слезы вместе с потекшей тушью. Если я сейчас сообщу об этом Вэлу, он ужасно оскорбится и точно не заберёт меня отсюда раньше времени. Всю жизнь мой друг страдает от беспочвенных, как он утверждает, подозрений в гомо-ориентации, в то время как он большой любитель женщин. Только очень властных и доминирующих женщин. Но его продолжают подозревать и подозревать — и вот даже я решила его перевести в ряды ЛГБТ раньше времени.
— Наташ, пару минут, подожди… — с этими словами ставлю ее на удержание и принимаю звонок дизайнера. Всё-таки, какие
— Т…ты чего, забыла обо мне? — чувствуется, что он слегка обижен. За время моего молчания он нашёл, как я и просила, себе комнатку в чилауте, а я вот провалилась куда-то.
— Нет… Не забыла, — отвечаю я ему. — Как раз говорила о тебе. Что ты такой чуткий и отзывчивый, и не сможешь бросить меня здесь одну, на растерзание… на растерзание… не знаю, кому. На растерзание, в общем.
— Ты сколько там уже прибухиваешь? — деловито уточняет он. — Надо понять, кто из нас пьянее, чтобы знать, кто сгущи… сгущает краски!
— Я… где-то час. Или полтора. Но в меня чё-то не лезет. Зато курить все время хочется. Курить и реветь, представляешь? Эх, был бы ты рядом, пожалел меня…
— Так, знач-чит пьянее я, — он скрупулёзно подводит итог. — И, значит, у тебя там реально жопа, да, Полина?
— Да-а… — тяну я, чувствуя, как в груди опять начинает щемить.
— Так… Тебя что, твой уебан-строитель бросил? — тут же называет беспроигрышную причину он, и я, забыв о самообладании, только нетрезво всхлипываю и киваю головой.
— Да-а-а…
Кажется, на другие слова я пока не способна, только слушаю как полный сочувствия дизайнер нервно матерится на том конце связи. Приятно, когда за тебя могут обругать других людей. Сразу чувствуешь поддержку и становится немного легче.
Даже если во всем виновата сама.
— Подожди ещё немного, — вовремя вспоминаю о Наташке. — У меня тут второй звонок ещё.
— Так! — снова кричит на меня из трубки голос Вэла. — Только не будь дурой! Не будь дурой, слышишь меня! Если это звонит он — игнорь! Будь выше этого! Повторяй аффирмацию — мои решения не подлеж-жат сомнениям, все, что делаю я — правильно и обордя… Ободря… Ордобря… блядь, ну что за слово… Одобряется Вселенной!
— Вселенной… мои решения… Я поняла тебя. Так и сделаю. Секунду, Вэл… Да, Наташ? Я вернулась…
По ещё одному потоку отборных ругательств, льющихся из телефона, понимаю, что она едва ли заметила, что я отключалась. И теперь уже Наташка, на своей линии, продолжает костерить на чем свет стоит незадачливого бой-френда Вэла, посмевшего «обидеть» ее подругу детства. Как там принято у них в семье — за своих стоим горой! Вот только по-настоящему к этой семье я иметь отношения не буду.
Каждый сверчок знай свой шесток.
— Пиздюк! Голубец! Вот он кто! — выдаёт гневный итог Наташка и тут же переключается на меня. — Поля! Полечка, слышишь? Ты давай это… не дури, я ж по голосу слышу, ты какая-то… что-то не то с тобой. Так, всё, слушать тебя не хочу — я приеду! Приеду и буду с тобой, сколько надо. Поплачешься
В одном она права — в том, что мой псевдо-португальский портвейн действует как-то странно. В ответ на ее слова о приезде, по стенам моего полутемного жилища пробегает яркий свет фар от подъезжающей через поле машины. И на секунду мне начинает казаться, что это галлюцинация. Что я вижу то, что хочу. Что я больше не буду сегодня одна, что ко мне действительно кто-то приехал, несмотря на мои возражения…
Только не Наташка, а Артур.
Господи боже. Это как, вообще? Я же сказала, что не надо приезжать — а он, выходит, не послушал меня? Хотя, с чего я взяла, что Артур будет меня слушаться? Или сознание нашей двенадцатилетней разницы в возрасте так врезало по мозгам, что я неожиданно начала играть во взрослую тетю-моралистку, которая может раздавать приказы и разрешения?
Ну что за глупости, в конце концов… А, может, я действительно брежу? Прилипаю ещё теснее к окну, пытаясь понять, что происходит. Нет, все так и есть. Все, как я вижу. Это его машина, и сам он — выходит, захлопывает дверь и медленно, глядя себе под ноги и держа руки в карманах, направляется к входной двери, не подозревая о том, что я наблюдаю за ним через стекло. Сейчас, вот сейчас он завернет за угол к главному входу, и я потеряю его из поля зрения. Единственное, что я понимаю — это то, что должна остановить Наташку от приезда. Не хватало ещё, чтобы здесь у них произошла чудесная встреча — и снова по моей вине.
Вот тебе и никаких проблем, Полина. Вот тебе и просто посижу, поплачусь подружке в трубку. И не буду больше лезть ни в чью жизнь. Ты уже влезла! В жизнь многих людей здесь — и кто знает, к чему на самом деле могут привести следы твоего вмешательства.
— Наташа, Наташа, стоп-стоп! Погоди! Не надо ехать! Не надо, стой! Он ко мне мириться приехал! Не мешай нам! — выкрикиваю первое, что приходит в голову. — Может, ещё срастется что, может, он пожалел и исправился?
Понимаю, что такие аргументы прокатят только для впечатлительной Наташки, которая не станет высчитывать время и расстояние между столицей и нашим городом и тем, как быстро заблудший дизайнер, четверть часа назад отплясывавший под лучами стробоскопов, внезапно успел прискакать сюда, ещё и осознав свои грехи. Но, будучи натурой с широкой душой, Наташка как не обращала, так и не обращает внимания на такие мелочи. Главное ведь, что приехал! Ещё и просить прощения собрался!
— Да ты что? — слышу, как она, впечатленная моими словами, ахает. — Так быстро? Уже тут?
— Да, видимо днём взял билет и самолетом прилетел. Спецрейсом.
Полина, что ты несёшь. Ты, вообще, задумываешься о том, что ты говоришь, Полина?
Моему первостатейному вранью вторит громкий стук. Звонок себе я не проводила специально, а Артур стучит в металлическую дверь изо всей силы. Хватаюсь свободной рукой за голову, желая только одного — чтобы это безумие прекратилось, и частично оно сбывается в виде слов Наташки: