Никогда_не...
Шрифт:
— Н…не знаю, — сбиваюсь я. — Может, к тому времени и да. Может, встретимся как-то раз.
— А почему раз? — недоумевает Артур. — Мы с тобой полностью совпадаем. Я тоже особо не поклонник всех этих традиций — дом, дерево, дети. Когда все вместе, но так, что вдохнуть нормально нельзя. Я так жил, пока не съехал. И даже когда съехал — не смог до конца отделиться. Так что я, считай, тоже не семейный человек. И у нас может получиться хорошая не-семья, — усмехается он только что придуманному слову.
— Да ну, Артур… Ну какая не-семья? Ты так говоришь, потому что пока очень молод, — тоже не могу сдержать улыбку я, понимая, что в дружном семействе Наташки завёлся еще один ренегат, не хуже Златы. — Но потом очень даже захочешь и
— А давай, Полина, мы не будем на возраст ничего списывать, — с неожиданной злостью прерывает меня он. — По-моему, пока ты не узнала, сколько мне лет, то не особо нажимала на эту тему.
Снова пригибаю голову, понимая, что Артур прав. До этого я никогда не видела в нем «малолетку», в отличие от Дениса, и не сомневалась в зрелости его убеждений. Ах вот оно что… подкидывает мозг очередную догадку. Вот почему у меня было такое ощущение от Дэна — что он пацан. Он и есть пацан, двадцати трех лет, ровесник Артура. Ещё она загадка разгадана, вот только легче ли мне понимать всю правду?
Ни капельки.
— В общем, Артур… это я к чему. Только пойми меня правильно. У меня уже есть все нужные опоры. Очень даже надежные и крепкие, проверенные временем. Есть прекрасные друзья, с которыми мы не один пуд соли съели, есть мои путешествия, моя работа, которую я не просто люблю — я ее обожаю. Это вся моя жизнь, понимаешь? Я не сижу не плачу одинокими вечерами в квартире с пятью кошками… Или сколько там там надо для звания несчастной одинокой женщины? — пытаюсь скрасить шуткой то, что собираюсь сказать, но Артур почему-то не улыбается. — И если раньше у меня была какая-то дыра внутри, которую оставила родительская недолюбленность, то сейчас… Я сама себе родитель. Я балую себя, холю и лелею. Так что ничего нового мне… не надо, — мне очень тяжело говорить ему это, но еще тяжелее видеть, как в его взгляде что-то меняется и скулы, и без того четко обозначенные, выступают еще резче. — А вот ты… Ты — не я, Артур. Я всегда была одиночкой. А ты рос по-другому, в других условиях. И если тебе сейчас это кажется неважным, не значит, что так будет всегда. Семейное воспитание возьмёт своё. У меня-то его изначально не было! А вот тебе, в отличие от меня, есть что терять. Лучше береги это и не дури.
— Так ты, значит, все за меня решила, да? Что мне надо и что нет, — поигрывая желваками, не даёт договорить мне Артур.
— Да, решила. И решения своего не изменю. И ни разу, ни на секунду с того момента, как узнала кто ты, его не меняла. Несмотря на то, что немного… позволила себе слабость…
— Ага, вот как это называется. Слабость… — его голос снова становится глухим и механическим.
Ох, Артур, думаю я про себя. Всё-таки скидку на возраст надо делать, несмотря на его упорное желание игнорировать эту тему. Мои ровесники уже спокойно принимают то, что может быть секс по дружбе, секс без обязательств, секс назло или даже от скуки. И что все эти забивающие дыхание и волю поцелуи, желание оторвать друг от друга хоть кусочек, чтобы оставить себе и тайно носить где-нибудь в скрытом уголке сердца, не означает намерение быть вместе до гробовой доски. Это страсть, которая вспыхивает и проходит. А не признак того, что я передумала.
Для Артура это все еще тесно переплетено с чувствами — он пока не научился отделять одно от другого. Поэтому приходится рубить одним махом. Чем резче, тем лучше. И лучше сейчас, чем потом, когда станет слишком поздно.
— Так что всё, Артур. Всё, что могли, мы друг другу сказали, — в который раз пытаюсь закончить этот все более тяжелый разговор. — У нас всё было очень круто. Недолго, но… очень круто. Мы с тобой, вообще, классные, — снова пытаюсь улыбаться и часто-часто моргаю глазами, в то время как он, как будто окаменев, стоит, не двигаясь. — Может быть, как-нибудь… В другое время, в другом месте. Но не сейчас. Встретимся спустя ещё лет тридцать пять где-нибудь
Вот зачем я это делаю? Ну что опять за крючки? Сказано ведь уже самое главное, все сказано! Какие ещё встречи? Ну какая, мать ее, Ибица?
Он ничего не говорит мне на это — только молча отходит на пару шагов. Либо ему нечего сказать, либо то, что он хочет сказать на самом деле, прозвучит очень грубо и жестко, и Артур пытается сдержаться.
Я тоже пытаюсь сдержаться, не всхлипывать и не реветь напоказ, только быстро утираю рукой слезы и вдруг вспоминаю про ещё одну важную деталь, о которой совсем совсем забыла. Вот о чем надо было сказать, а не о какой-то там Ибице.
— Ой… Артур, подожди! Стой-стой… — спохватываюсь я в последний момент и вижу, как резко он вскидывается, привлечённый этими словами. — Это важно, чуть не забыла! — добавляю в ответ на его напряжённо-вопросительный взгляд. — Ты… Только пойми меня правильно. Ты не мог бы поговорить с Денисом? Он же один знает про нас и знает всю твою семью. Объясни ему ситуацию как-то… полегче, без подробностей. Главное — сделай так, чтобы он не болтал про тебя и меня. Мне-то ничего от этого не будет. Я скоро уеду. А вот тебе его болтовня может конкретно подпортить жизнь. А я очень не хочу, чтобы так случилось.
— Ясно… — мимолетное оживление в глазах Артура гаснет, и вместо пустоты, вызванной моими словами, во взгляде прорезается такая злость, что я понимаю — сейчас будет взрыв.
Кажется, после отказа от отношений, которые он мне предложил, мое последнее уточнение-забота задело его особенно сильно.
Черт, может, реально не стоило говорить этого и поучать его дурацкими подсказками? Ну что за мамочкины интонации возникают во мне так некстати? Но жалеть уже поздно — Артур конкретно завёлся и я понимаю, что сейчас произойдёт то, чего я так хотела избежать. Откровенный и громкий скандал с руганью, со взаимным посыланием друг друга куда подальше. Что ж, сами виноваты. Дотянули таки. Давно уже пора было разойтись на волне светлой грусти. Нет же, мы сейчас пособачимся вдрызг, и вот тогда все точно будет кончено.
— Вот, значит, ты о чем. Значит, это Дэн может испортить мне жизнь? — от того, с каким неестественным спокойствием он говорит, наступая на меня, по спине бегут мурашки, я делаю шаг назад и переступаю за порог, в дом. Этот его тон явно не предвещает ничего хорошего.
— Дэн? — снова повторяет Артур, и я отступаю еще на шаг. — Не идиотское совпадение, на котором ты зациклилась и зарубила нам все будущее. Не то, что ты делаешь типа благородные, а на самом деле тупые выводы о людях, которых совсем не знаешь. Не то, что единственное, в чем я облажался — это родился там, где родился. И должен теперь за это выгребать по полной… — несколько секунд он молчит, с шумом переводя дыхание. — А, блядь, Дэн! Который может кому-то что-то там сказать! Дэн — главная проблема! А не то, что кто-то очканул и прогнулся под тупые правила, да?! Что за херня, Полина! Тебе самой от себя не тошно?!
Молчу, упорно молчу, пытаясь удержаться и избежать ругани. Артур жжёт меня прямым тяжёлым взглядом, ожидая, что я поведусь на его слова, но я чувствую — он просто раскачивает меня на эмоции. Внутри у него все бурлит и клокочет — он хочет, чтобы я испытывала то же самое, чтобы тоже вышла из себя, начала кричать и доказывать, что он не прав, чтобы потеряла контроль над собой — и тогда мы будем квиты, вот только непонятно, к чему это снова все придёт.
— Знаешь… я думал тебе одной плевать на все, — не дождавшись ответа, он понижает голос, теперь каждое его слово звучит как намеренный удар. — Плевать, кто что скажет или подумает. Ты ж не такая, как все здесь. Была… Или все-таки казалась? Где твоя свобода, Полина? Где всё то, что было в самом начале, о чем ты говорила там — со сцены, в школе? Или это все так было, для громкого слова? А на самом деле это твоё: «Живи как хочешь, ломай правила» обыкновенное позёрство и брехня?