Николай Михайлович Пржевальский. Путешествие длиною в жизнь
Шрифт:
«Во время своих знаменитых путешествий Пржевальский собственно в Китай и не заглядывал, – писал Георгиевский, – он видел Китай у околицы… А знаем ли мы действительное состояние военных сил в Китае? – вопрошал критик. – Могли бы знать, если бы нам сообщил об этом точно и подробно г. Пржевальский, специалист в военном деле. Ног. Пржевальский этого не сделал». Критик закончил статью словами, что «всякое необдуманное увлечение со стороны г. Пржевальского, как человека, обладающего огромным именем и весьма значительным авторитетом, непростительно».
С. Георгиевский утверждал, что он «лично ближе Пржевальского знаком с цивилизацией Европы и побольше его изучал (теоретически и практически) жизнь китайцев (в пределах собственно Китая)». «Никто, – продолжал синолог, – Пржевальского не обвиняет, что он не обогатил этнографию. Обвиняют в том, что он, мало (слишком мало) зная факты и обстоятельства, позволил себе говорить о них категорически и крайне претенциозно».
«Появление
Возражения Пржевальского на критику Георгиевского были написаны, вероятно, в более эмоционально сильном ключе, чем опубликованные. Это видно из писем Пржевальского Всеволоду Роборовскому, который относил письма-ответы в редакцию газеты «Новое время» в Москве.
«Дорогой Воля! После твоего отъезда я настрочил полуругательное в газеты письмо, которое теперь и посылаю. Снеси его в редакцию „Нового времени“ и попроси поскорее напечатать. Изменений и выпусков не допускаю. Если будет время, то снеси показать это письмо Фатееву» (29 сентября 1887 г.) [174] .
«Дорогой Воля! Прилагаю при сим новое письмо в редакцию „Нового времени“. Отнеси, пожалуйста, его и попроси поскорее напечатать. Изменений никаких не делай. Разве только (и то в самом крайнем случае) если в редакции не захотят в настоящем виде напечатать – измени первую строку и вместо „Назойливость, если не сказать более“ напиши: „Неугомонность г. Георгиевского“… Вот скотина-то злющая!» (29 октября 1887 г.) [175] .
174
НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 139. Л. 81.
175
Там же. Л. 118.
Над смягчением выражений, употребляемых в статье, поработал Фатеев, который сначала крепко раскритиковал синолога Георгиевского, назвал его commis voyager's, который сделал себе рекламу на известном имени. «Ведь реклама только тогда и имеет цену, когда удачно пущена!» Но, вступая в полемику с ним, «надо иметь в виду, что выходишь на публичную арену», и поэтому «я, не считая себя редакцией, которой Вы не доверили изменять ничего в Вашей статье, взял на себя смелость кое-где смягчить Ваши выражения». Фатеев уверял Пржевальского, что при этом он не исказил смысла и характера выражений. «Если Вы мне пришлете за мою храбрость головомойку, то объясните, почему Вы недовольны. Мне надо знать Вашу точку зрения, чтобы ‹нрзб.› следовало ли мне поступать так, как сделано, или нет» (24 октября 1887 г.) [176] .
176
НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 264. Л. 27.
Пржевальский согласился с Фатеевым, смягчил некоторые выражения и снова отослал письмо Роборовскому: «Несколько дней тому назад послал тебе заказное письмо с ответом (для напечатания) Георгиевскому. Сегодня только прочел в „Новом времени“ свое второе и последнее по адресу полемщика письмо» (2 ноября 1887 г.) [177] . Не исключено, что Пржевальский прекратил спор, вняв словам Фатеева о том, что «разведение бесполезной полемики, которая ничего не может выяснить, едва ли может назваться занятием, достойным серьезных людей». Такой спор Иоасаф Львович называл «вылущиванием пустых орехов».
177
Там же. Д. 139. Л. 103.
Фатеев постоянно следил за новыми публикациями, делая из них выписки или вырезки, которые посылал Пржевальскому, полагая, что эти сведения будут ему полезны. Это были сборники Обручевского о статистике России, новые выпуски книг Брема и Дарвина, выписки из «Русской мысли», «Военного обозрения», «Восточного обозрения», «Нового времени» и других журналов и газет.
«Дорогой Николай Михайлович! Теперь уже поздно, но я, прежде чем улечься в постель, решил сообщить Вам, что в августовской книжке „Русской мысли“ Вы встретите для Вас интересные сведения: 1. Компилятивная статья Лесевича: Новейшие движения в буддизме, поддерживаемые
«Вероятно, для Вас интересно будет прочитать выписку из „Военного обозрения“ о лекциях Потанина. Во всяком случае, относительно значения напряженности патриотического чувства монгольской массы [мнения] у Вас и у Потанина несколько расходятся. Я еще раз повторяю свое убеждение, что Вам нельзя хорониться, когда мерзавцы с гадкой подкладкой извращают дело, а Вас низводят на… человека одностороннего» (1887) [179] .
178
Там же. Д. 264. Л. 13.
179
Там же. Л. 16.
Фатеев сообщал Пржевальскому об исследованиях английского майора Владена в Тибете, астрономической экспедиции Ю. Ф. Фрицше по Северной Монголии, экспедиции француза Реасе через Южный Китай в Тибет, З. Л. Матусовского в Северо-Западной Монголии, Н. А. Северцова в Кашгаре; писал, что через всю Монголию проехали Я. Ф. Барабаш и англичанин Н. Эллиас, что «Венюков беспрерывно печатает различные сведения о Монголии и о совершающихся там событиях»; им же составлена карта Северо-Западной Монголии.
Фатеев советовал Пржевальскому возвращаться из Монгольского путешествия «по бассейну Тарима», так как эта дорога «приятнее и интереснее» и может дать «что-либо новое для науки» (24 марта 1873 г.) [180] .
И. Л. Фатеев. Подпись на обороте: «С почтением и верою в крепость дружественного расположения просит Вас, Николай Михайлович, принять эту карточку И. Фатеев. 21 февраля 1887 г.»
Интересна выписка, сделанная Фатеевым из статьи в «Восточном обозрении» № 17 от 26 апреля 1884 г., в которой утверждалось, что «в китайской литературе потеряно много драгоценных источников, как, например, „Описание западных стран, составленное в конце 6 века“». Автор статьи в рубрику «Библиография», скрывшийся под инициалами В. В., писал, что хорошо бы порыться и в старинной литературе Тибета, «может быть, мы сделаем в ней открытия более важные, чем даст путешествие Пржевальского в Тибетских пустынях. Тибетцы тоже знакомы с письменностью с 7 века нашей эры; в эпоху процветания у них наук они перевели даже Галена». Фатеев восклицал: «Да, надо бы порыться!», если у Пржевальского будет возможность «удовлетворить любопытство людей» (28 апреля 1884 г.) [181] . Фатеев отправил письмо в 1884 г., оно пришло в Китай, в Синин, через два года, в 1886 г., когда Пржевальский был уже в России. Так что воспользоваться советом не пришлось.
180
НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 264. Л. 35, 40, 41.
181
Там же. Л. 132.
Любопытно предложение Фатеева называть новые горы, пики и хребты по «математическим их положениям по параллелям и меридианам: гора 35 парал./130 мер., или 35/130, что вовсе не трудно усваивается памятью, как всякое другое название, но помнить эти цифры полезнее, потому что они уму в то же время подсказывают очень многое». «В выборе названий Вам не должно встретиться затруднений – Ледниковая, Юрта, Катель, Ермак, Петр Великий и т. д.» (31 августа 1888 г.) [182] .
182
НА РГО. Ф. 13. Оп. 2. Д. 264. Л. 154.
Последнее письмо Фатеева датировано 17 сентября 1888 г. Иоасафа Львовича интересовало все: «Какое впечатление произвела на Вас Средняя Азия и железная дорога? Какой оказался переводчик, на которого Вы рассчитывали? Довольны ли Вы составом экспедиции, вьючными животными, а равно были ли какие затруднения при снаряжении?»
Незадолго до отъезда Пржевальского в последнее путешествие Иоасаф Львович Фатеев подарил ему свою фотокарточку с надписью.
Мы встретили его имя среди жертвователей капитала имени Н. М. Пржевальского (1890) [183] .
183
В 1890 г. в Отчете по составлению при Императорском русском географическом обществе капитала имени Н. М. Пржевальского, опубликованном в Известиях ИРГО, среди жертвователей упоминались И. Л. Фатеев – 5 р., а также ФатеевИ.А. – 10 р., Фатеевы Наташа и Андрюша – 6 р. (Известия ИРГО, 1892, с.101).