Николай Негодник

Шкенёв Сергей Николаевич

А волк наблюдал за станом кочевников, осаждающих Алатырь. Оно, конечно, можно было и не вылезать из кустов, а смотреть в запахах… только не в этом случае — над барыгским лагерем стелился удушливый дым горящих кизяков. Ну что тут унюхаешь? Август фон Эшевальд все никак не мог понять — почему кизяк? Разве город не окружен со всех сторон лесами? Да тут одного валежника на десять лет работы всем ивропским охотникам на ведьм хватит, еще для других останется. Даже рубить не нужно, знай себе таскай да в огонь подбрасывай. Нет, это дрова не нужно рубить, а ивропскую инквизицию

стоит обязательно, с ней у оборотня старые счеты.

От ближайшего костерка отошел толстопузый барыг и, озираясь по сторонам, засеменил к лесу подпрыгивающей походкой. Наверное, приспичило. Странно, они обычно не стесняются подобных мелочей, а этот вот необычный попался. Кочевник был одет в привычные засаленные тряпки, а поверх них — кожаный панцирь с нашитыми бронзовыми бляхами. Явно не из богатых, те железо приклепывают, а тут из украшений только две полосы на плечах с фигурными завитушками, похожие на петли от ворот. Точно, они… вот полукруглые, напоминающие подковы ушки по воротнику шлепают! А на голове, прямо поверх медного шлема, красная шапка с собольей опушкой. Каков франт! Правда, шапка девичья, с колечками для височных подвесок.

Серый волк неслышной и невидимой тенью стелился за обладателем красной шапочки. Нет, вы неправильно поняли. Август вовсе не собирался подсматривать! Просто давал барыгу отойти подальше, чтобы даже тихое бульканье и хрипы из разорванной глотки не всполошили оставшихся у огня соратников. Вернее — подельников. Степняк долго не мог выбрать подходящее место — то вид плохой, то комары слишком кусачие. Эстет хренов! Наконец-то остановился, придирчиво ощупывая взглядом густые заросли, но все не приседал, чего-то ожидая.

До оборотня долетел звук приближающихся легких шагов. Женщина? Ну конечно, и молодая притом! Что это у них тут, любовное свидание? Фон Эшевальд смутился и совсем было собрался убежать, но сильнейшее любопытство пересилило. Во-первых, хотелось посмотреть на дуру, решившую попробовать экзотики, а во-вторых, хоть одним глазком глянуть — может, в этом кочевники будут на людей похожи?

А шаги все ближе. Вот чуть слышно похрустывает опавшая хвоя под тонкими подошвами изящных сапожек, деревенские бабы таких не носят. Да, точно городская, вот и подол едва-едва прикрывает колени по татинской моде. А в руках у черноволосой красавицы покачивалась плетеная корзиночка, из которой одуряюще пахнет свежеиспеченными пирожками.

В желудке у оборотня громко квакнуло, и пасть наполнилась вязкой слюной. Третьи сутки без нормальной еды — жирный барсук, восемь упитанных зайцев и уведенная у барыгов кобыла не считается. Это все всухомятку, на бегу, между делом. А человеческая половина организма требовала большего. А какой запах из корзинки… Ах, какой запах! Неужели эта кошелка собирается подкармливать толстобрюхого кочевника пирожками с мясом? И с капустой? И с грибами? И с вишней? Да за такое глумление над пищей — на костер, и то мало.

Август подобрался и затаил дыхание, готовясь к прыжку. Вот она, вожделенная корзина! Хрен тебе, а не пироги, красная шапочка. Прыгнуть не успел — толстяк тоже услышал шаги и выглянул из-за дерева.

Странно, а морда вполне нормальная, если не принимать во внимание отвисшие щеки. Во всяком случае глаза не узкие, вообще круглые, как монетки. Да, действительно странный степняк.

— Гой еси, красавица! — вдруг по-росски выдал приветствие барыг.

Красавица раздраженно бросила корзинку на землю, и румяные пахучие пирожки, завернутые для сохранения тепла в расшитое полотенце, от удара вылетели и укатились в заросли папоротника. Более чуткий, чем у человека, слух смог бы различить среди пения птиц жадное чавканье проголодавшегося оборотня.

— Да пошел бы ты в задницу, Чечевикович! Что у тебя за важное дело, неужели принес долг моему отцу?

— Я сейчас не при деньгах, но…

— Оно и видно.

— Это временно, поверь. Мне пришлось бежать из Славеля быстро, спасаясь от ищеек самозванца, и я…

— И ты унес только свою глупую голову.

— Не только…

— Ладно. А теперь говори — для чего я тащилась в несусветную даль, пряталась от твоих новых хозяев и нюхала их вонючий дым?

— Они завоевали половину мира! — похвалился беглый славельский боярин.

— А чего им на месте не сидится? Шило в одном месте?

Вечкан Чечевикович не стал развивать дискуссию, только еще раз внимательно посмотрел по сторонам. Волк, поспешно заканчивающий трапезу, насторожил уши.

До чего ж удачно начинается карьера на новой должности! Ведь всего три дня назад оборотень возглавил только что созданную службу разведки и контрразведки, а уже натолкнулся на весьма перспективное дело. Правда, раскручивать его придется в гордом одиночестве, так как сотрудников в новой Конторе катастрофически не хватает. Их всего два — сам Август фон Эшевальд начальником, а первым и единственным заместителем — черт Глушата Преугрюмович.

Одному так одному… Оборотень вытер крошки с морды полотенцем и подполз поближе. Уф-ф-ф, кажется, ничего не пропустил.

— Как сумела выбраться из города? — спросил толстяк.

Красавица зло рассмеялась:

— Ну уж не твоими молитвами, Вечкан. И не на твоем почтовом голубе верхом. Я сказала стражам на воротах, что иду навестить свою больную бабушку, живущую на болоте с другой стороны леса.

— И они поверили?

— Конечно. Более того — даже объяснили, как лучше пройти мимо ваших дозоров.

— Откуда они знают?

— Не спрашивала. И вообще с ними долго не разговаривала, боялась заразиться простудной хворью. Там один стражник все кашлял и лицо платком закрывал. Но не в этом дело… Чего звал?

— Каган степняков предлагает неплохую сделку.

— Ах, он уже и каган? Давно ли?

— Разве это важно? Он велик — этого ли не достаточно?

— Зная тебя — нет. Когда вернешь долг моему отцу?

— Ну вот, опять ты за свое, — погрустнел Вечкан. — Деньги будут. Сегодня я простой воин, завтра десятник, а послезавтра… а послезавтра, может быть, поведу тумен, а то и два, на штурм богатого Кьявска. Чуешь перспективу? И это все будет, и горы золота будут, и власть… Если только выгорит одно маленькое дельце.