"Никто" так не смотрит

Кистяева Марина

– Потап, ты едва держишься на ногах, - негромко заметила она, когда в разговоре с Ардировым возникла пауза.

– Произвожу впечатление такого слабака?

– Тебе бы только иронизировать.

– Как сама? Держишься еще?

– Конечно.

Телефон снова затрезвонил в кармане Потапа. Мужчина по привычке полез в него и зашипел. Рука...

Есения поспешно достала гаджет и хотела отойти, чтобы не мешать разговору, но Потап притянул ее к себе плотнее.

По мере разговора он вывел ее на улицу. Есения не возражала. Не возражала она, и когда он усадил

ее в свой спорткар. Значит, уезжают. Все, что могли, они сделали.

Потап занял место водителя не сразу. Еще постоял на улице, завершая разговор.

– Там мелочь волнуется. Телефон весь оборвала. Да и батя... Показаться дома надо, Ясь.

Есения заерзала на сиденье.

Она-то думала, что они к ней поедут.

– Потап, а я...

Он не дал ей договорить, сильнее сжал руль и кинул в ее сторону быстрый многозначительный взгляд.

– Ты будешь уместна! Черт побери, Ясь... Хотя бы сейчас, а, пожалей меня!

– Не выноси мозг?
– прошептала она почти счастливо.
– Ты это хотел добавить?

– Ну почти.

Уголок его рта дернулся в подобие улыбки. А ведь кто-то считает, что Потап Мазуров не умеет улыбаться.

Еще как умеет. Просто он... такой. Где-то чрезмерно сноб, где-то с матерком. Принципиальный и умеет не только заботиться о раненых диких животных, но и отлично справляется с выращиванием тараканов.

– А как ты поведешь?

Есения переживала за его руки.

– Мне вкололи лошадиную дозу обезбола, - улыбнулся Потап.

От его улыбки адреналин зашпарил по крови. Как иногда нам надо мало для счастья.

Она не стала уточнять по поводу чудодейственных лекарств, про которые ходили слухи, но не сомневалась, что Потап в ближайшее время их применит.

Сейчас же он хотел быть с ней. И она хотела. Более того, она не могла помыслить, что спокойно вернется к себе в квартиру, оставив его одного. И что будет делать она?

Ни одно возражение не слетело с ее языка.

– Нас грозят вкусным ужином накормить.

– А мелочь - это кто? Сестра?

– Да. Лаура.

Он говорил, что у него есть младшая сестра. Но в универе Есения ее не видела. Может, школьница?

– Красивое имя.

– Согласен. И сама она у нас тоже офигенно красивая.

– В универе пока не учится?

– Нет. Одиннадцатый заканчивает... Скоро выпускной бал и прочая ебурда. Да и в целом... Особенная она у нас. Есть у нее одна фишечка, которая спокойно ни бате, ни мне жить не дает.

– Заинтриговал.

Есения не давила. Посчитает нужным - скажет.

Стоило этой мысли пронестись в голове, как в грудь кольнуло. Он-то говорит! А она...

– Лунатик у нас Лаурка.
– Он продолжил. Да-да, продолжил!
– Ходит-бродит по ночам. Батя чуть инфаркт не схлопотал, когда в пять лет мы ее первый раз с крыши сняли.

– Мы?

Холодок коснулся позвоночника Есении. И сразу же перед внутренним взором возникла ужасающая картина - малютка-девочка на крыше высоченного здания. Как она туда забралась? Как попала? А если бы поскользнулась? А если бы... Десятки вопросов, на которые сложно найти ответы.

Есения

развернулась корпусом к Потапу. Тот вел авто едва ли не запястьями. Все-таки руки давали о себе знать. Тут он молчал.

– Я уже не помню, за каким хером проснулся и побрел по коридору. Вода всегда в комнате имелась, если попить... Может, что-то услышал. Не важно, одним словом. Вышел в коридор, смотрю, дверь у мелкой приоткрыта. Не понял сначала. Решил, что она снова к отцу ушла. Было у нее такое, спала плохо. Но на этот случай у нас няня имелась, толковая, кстати. И с Лаурой они неплохо ладили. Я заглянул в комнату. Постель, ожидаемо, была пуста. И черт дернул меня посмотреть в сторону балконной двери. А там занавеска странно колышется. Ну я туда.

Он сделал паузу. Есения, благодарная ему за откровения, желая поддержать, положила руку на бедро.

Уголки мужских губ дрогнули. Он понял ее без лишних слов.

– Трухнул я знатно. До сих пор помню тот леденящий страх, когда я выбежал на балкон. Морду вверх задрал, а Лаурка там... Наверху. На карнизе. Мелкий клоп в пижаме со слониками. С тех пор у меня аллергия на слонов.

Холод коснулся и Есении. Она очень живо представила эту картину. В детдоме пацаны развлекались как могли, тоже лазили по крышам, но не в пятилетием возрасте.

– Как она туда попала?
– полушепотом выдохнула Есения. Потап сделал паузу, переживая события многолетней давности.

– Хочется ответить матом. Потому что для нас до сих пор остаются загадкой ее акробатические способности во сне. Мы же еще не сразу догнали, что она спит. Потом, конечно, камеры просмотрели и увидели, как мелкая с ловкостью заядлого акробата перебирается по карнизам и черепицам. И это еще не все... Она по коньку прошлась. По самому краю.
– По лицу Потапа прошла едва заметная рябь.
– Я тоже не помню, как метнулся в коридор, крикнул отца, охрану и туда, за ней... К ней. Вообще, весело отцу было в ту ночь...

Он снова замолчал, глядя вперед на дорогу. Спидометр не показал увеличение скорости. Потап, несмотря на тяжелые воспоминания, контролировал себя.

– Потом такое повторялось?
– Хотя Есения и спросила, она уже знала ответ.

– Сотни раз. В прямом смысле. Не десятки, Ясь. Чего только отец не делал. Не предпринимал. Куда поначалу не возил Лаурку. И исследовательские центры по сновидениям, и разные мозгоправы. Я был против. Мелкая она совсем же. А тут врачи и снова врачи. Она сильнее начала замыкаться... Ну мы и тормознули. К ней круглосуточно приставлены парни. Ночью ходят за ней по пятам, аккуратно в спальню возвращают.

– Ужас. Бедный ребенок.

– Она мне очень дорога, Ясь, - надсадно выдавил он и добавил: - Как и ты.

И снова взгляд девушки метнулся к его рукам.

– Я тебя люблю, Потап Тимофеевич, - охрипшим голосом прошептала она в ответ, не в силах больше сдерживаться.

Любила! Да. Дальше молчать не имело смысла. Хватит, один раз уже промолчала.

Машина чуть вильнула, когда Потап порывисто посмотрел на Есению.

Она никогда не забудет выражение его глаз.

Есения продолжила: