"Никто" так не смотрит

Кистяева Марина

К иконе подошла пожилая женщина и молча встала рядом. Они улыбнулись друг другу. Глаза Есении предательски защипало.

– Кто у тебя, деточка?

– Брат и...
– Она втянула в себя губу.
– Любимый.

– Живы?

– Живы.

– Слава богу. Значит, образуется все.

– Конечно. А у вас кто?

– А у меня... А у меня работа.

Только сейчас Есения обратила внимания, что глаза у женщины умные и очень уставшие. Врач после нескольких смен. И, скорее всего, работает, потому

что нужна. Нет замены. Не отпускают на заслуженный отдых или, как часто бывает у людей этой замечательной профессии, человек попросту не может уйти.

Есения кивнула, благодарная за поддержку. Иногда достаточно постоять рядом.

Она не увидела Потапа. Снова почувствовала...

Как он приближается. Как его тяжелая аура поглощает пространство, как оседает на ее коже.

Как всегда.

Пульс мгновенно достиг максимума. На негнущихся ногах Есения обернулась.

Так и есть. Потап. Почти рядом с ней. Стоял и устало улыбался. Ее взгляд лихорадочно заметался по его лицу - на щеке царапина. На лбу синева. От сюртука он избавился.

Ее взгляд опустился ниже. Обе его ладони были перемотаны бинтами. Тревога ударила в живот Есении.

Боже... Как же так...

На задворках сознания промелькнула мысль, что, возможно, не все так страшно, как кажется на первый взгляд, но...

Ноги понесли девушку сами. Она кинулась к Потапу. Ей необходимо быть рядом! Отдать свое тепло!

Он тотчас раскинул руки, позволяя прижаться к себе. Есения и прижалась. Крепко-крепко. Так, что стало слышно, как ускоренно бьется его сердце. В унисон с ее.

Но и этого было мало. Есения задрала лицо, порывисто прижала ладони к скулам Потапа и поцеловала его. Сама. Она трогала его губами, ласкала. Пыталась высказать через прикосновение все то, что пока была не в силах озвучить вслух.

Он прижал ее к себе перебинтованными руками.

– Ну все... Все.

Она вцепилась в него намертво. Не отлепить...

Никто не отлепит. Ни за какие коврижки.

– Если бы я знал, что ты меня поцелуешь, стоит мне получить пару царапин, давно бы что-нибудь этакое организовал, - улыбаясь, надсадно выдохнул он.

Есения покачала головой.

– Дурак, - прошептала она, размазывая слезы по щекам.

– Есть такое.

Он не спешил ее отпускать, а она не спешила разрывать объятия. Вот теперь ей почти хорошо. Почти спокойно.

– Потап... Как остальные?

– Им оказывают помощь.

– Всем?

– Всем.

Последнее слово Мазуров произнес чуть жестче, давая понять, что тут без компромиссов.

Клинику наполнили мужчины в форме и в пиджаках. Один из них направился сразу к ним. Точнее, к Потапу.

– Потап Тимофеевич...

– Бессо, минутку.

Потап вздохнул и прижался губами ко лбу Есении и некоторое время не двигался. Дышал ею. А она

им. Все взаимно - одно дыхание на двоих.

Еще Есения заметила, что в последнее время он часто так делал - или губами прижимался, или лбом ко лбу. Тоже пытался прикосновениями выразить то, что не в состоянии сказать словами?

– Не знаешь, где Роман?

Наверное, впервые при имени Яшина на лице Потапа не отразились никакие эмоции.

– По коридору и дальше. Этот придурок уже рвется в бой и пытается таскать носилки. Угомони его там малость, Есения.

– Как скажешь.

Последняя фраза была лишней. По крайней мере, отреагировал на нее Потап интересным образом. Склонился над девушкой и негромко, так чтобы слышала только она, сказал:

– Мне нравится, когда ты так говоришь.

Кровь прильнула к щекам Есении. Она поняла, о чем он! И смутилась.

А дальше пришло предчувствие, окатившее тело настоящим жаром.

ГЛАВА 28

В больнице они пробыли еще пару часов.

Потапа постоянно дергали, то врачи, то его люди. Что-то говорили, докладывали. Есения несколько раз видела, как он устало проводил тыльной стороной ладони по лбу, невольно выказывая свою усталость.

Надо его забирать. Уводить. Хватит. Пусть уже, в конце концов, вопросами занимаются компетентные люди!

А потом поняла - он отвечает за этих людей. За всех.

Горло постоянно сводило. Есения несколько раз касалась его, пытаясь снять напряжение. Еще она пыталась отправить Романа домой. Какое там! Чем мог, тем помогал. Другие, кстати, тоже. Никто не отлынивал.

В какой-то момент Яся не выдержала, направилась за очередным кофе. Приготовила себе и еще два стаканчика налила. Один - латте. Другой - черный, более крепкий.

– Не знаю, кому ты нафеячила латте, но его я забираю себе.
– Ромыч оказался за ее спиной.

– Тебе и феячила. Держи.

Ромыч сделал глоток.

– Черт... Я почти счастлив.

Он подбородком указал на второй стаканчик в руке Есении.

– Забирай Мазура вместе с кофе и валите отсюда.

Есения улыбнулась сквозь влагу в глазах.

– Я тоже так думаю.

Она, стараясь не привлекать внимания, подошла к Потапу. Он снова разговаривал с начальником безопасности. Встала рядом и молча протянула ему кофе. Безопасник как-то тоскливо посмотрел на стаканчик.

– Вам сделать?
– мягко предложила Есения.

– Буду премного благодарен.

Потап подмигнул и сделал глоток.

– Бля-я, вон оно, счастье.

У Есении случилось дежавю. Мужчины, которых она любит, и реагировали почти одинаково.

Она принесла кофе безопаснику. Потап обнял ее за талию и притянул к себе. Есения и не думала вырываться. Она нужна ему. И он ей тоже нужен.