Нищий и принцесса
Шрифт:
Располагаюсь за партой, демонстративно не обращая внимания на Чумакову и недовольно закатываю глаза.
– Тебе письмо, танцуй!
– улыбается во все тридцать два и протягивает мне какой-то конверт.
Внутри все сжимается в маленькую горошину, но я не подаю вида.
– Опять твои любовные послания?
– отправляю конверт в брендовую сумку и вешаю ее на спинку стула.
– Нет, оставили для тебя на вахте, охранник попросил тебе передать. У меня появился конкурент?
– Тоша стреляет глазами.
– Скажешь тоже! Думаю только о тебе, днями и ночами!
– я язвительно поднимаю брови.
– Это приятно. Может сходим куда-нибудь на выходных?
– он склоняется надо мной и подмигивает.
–
Не обращаю внимания на его недовольное цоканье, думаю только об этом письме. Я знаю что там, мне не терпится его открыть, но я знаю свою реакцию, во время уроков этого лучше не делать, а в спальне будут мешать девчонки. Поэтому тревожно жду окончания уроков и бегу под дальную, почти не проходную лестницу. Трясущимися пальцами вскрываю конверт и сразу узнаю почерк мамы. Она уже передавала мне несколько писем через государственного адвоката.
«Привет, мое солнышко! …
Я зажимаю рот ладошкой и вздыхаю.
… Я надеюсь у тебя все хорошо. Ты сильная и смелая девочка, поэтому, пожалуйста, не грусти, тем более есть приятные новости. У меня поменялся адвокат, Григорий Абрамов оплатил мне какую-то московскую акулу, суды снова будут откладываться, но с ним мои шансы отсюда выбраться намного выше. Я прошу тебя, не глупи и не отвергай Пашку, он очень хороший мальчик и давно тебя любит. Я не хочу на тебя давить, но ты просто представь, что весь наш кошмар может закончиться и мы сможем жить спокойно, как раньше. Рано или поздно, ты все равно выйдешь замуж, и слава Богу у тебя есть голова на плечах и ты не сделаешь глупость и не выскочишь за первого встречного, по великой любви. Потому что великая любовь через несколько лет заканчивается. В этом вопросе нужно думать холодной головой. Пашка отлично тебе подходит, он спокойный, мягкий и готов сделать для тебя все, что угодно. Ты снова будешь иметь деньги и легко сможешь им вертеть.
Стелла, они помогут выплатить наши долги… От такого предложения нельзя отказываться! Я пока не могу с тобой разговаривать и больше всего боюсь, что ты что-нибудь натворишь… Если я останусь тут надолго, как ты будешь жить? Где? У меня разрывается сердце. Мы же с тобой совершенно не приспособлены к жизни, совсем ничего не умеем. Две инфантилки. Я хотя бы уже пожила, а кто будет заботиться о тебе?
Пашка приедет на новогодние каникулы, проверь загранник, думаю он пригласит тебя куда-нибудь, чтобы сблизиться. Григорий и Елена хотят с тобой поужинать и все обсудить. Пожалуйста, не будь дурой! Они единственные люди, которые от нас не отвернулись…
Стелла, помоги мне! Помоги нам всем!
Я тебя очень люблю и очень скучаю!
Мама.»
Минут тридцать я просто рыдаю. Зажимаю себе рот и реву, переодически перечитывая это письмо и от каждого раза мне становится все хуже и хуже. Я не думала, что я такая слабачка и такая глупая. Надо хватать этого несчастного Пашку Абрамова, как спасительную соломинку и ждать чуда, а меня только тянет блевать. Он же будет ко мне прикасаться, трогать меня, мне придется целовать его, спать с ним. Думаю об этом и слезы просто не заканчиваются.
Григорий Абрамов старый друг отца, ему мы тоже должны денег, но он единственный, кто молча обнулил наш долг и выразил искренние соболезнования. Мы дружили семьями, Пашка старше и в детстве проводил больше времени с нашим Сеней, а лет в пятнадцать я поняла, что уж слишком странно он на меня засматривается. Пашка тихий и робкий, смотрит и ничего не делает, я сразу же окрестила его маньяком и всячески шарахалась. Но на все праздники он передавал мне самые большие корзины цветов и самые крутые подарки. Меня это не сильно заботило, он стажируется в Европе и я давно его не видела. Но когда в сентябре мама написала мне первое письмо, я вздрогнула. Абрамов предложил свою помощь, но не безвозмездную. Сказал: «Нэлли, наши
Слезы все льются градом и в самый неподходящий момент ко мне под лестницу заглядывает пигалица Чумакова. Смотрит на меня так взволнованно, стоит рядом, что-то мне говорит, я даже отвечаю, но мысленно я далеко не здесь.
– Иди отсюда,Чумичка!
– пытаюсь ее прогнать, но она все не уходит.
– Не сиди на каменном полу, простудишься…
– Да отцепись… - надо же какая заботливая сволочь.
Боже… нет… она никуда не собирается и садится рядом со мной.
– Иди отсюда! И если кому-нибудь скажешь о том, что видела… - я стыдливо закрываю лицо ладонями.
– Я не трепло, Стелла!
– говорит очень уверенно и протягивает мне пачку салфеток.
Ладно, я об этом еще пожалею, но пусть сидит, сейчас она меньшая из моих проблем. Вытираю слезы и ловлю себя на мысли, что хочу чтобы меня кто-нибудь обнял. Хоть эта вшивая.
– Слушай, если это из-за Гофмана, то это просто…
– Ну какой нафиг Гофман?- вот же дура!
– У меня жизнь рушится со скоростью света, а ты тут про какого-то Гофмана!
Самое обидное, что я никак не могу перестать плакать перед посторонним человеком, а Чумакова строит такое сочувствующее лицо, что я никак не вернусь в тонус.
– Твоя жизнь рушится и ты в отместку рушишь ее другим?
– Да ничего тебе не будет, Чумичка!
– я вздыхаю, - Мне уже всячески намекнули никак тебя не трогать, боятся жалоб в Министерство Образования… Ходи, рыгай в свое удовольствие…
– Оценила, да?
– Оценила…
– Я бы все равно под тебя не прогнулась, Стелла. Меня жизнь не сломала и ты не сломаешь тем более. Неужели в тебе нет ничего человеческого? У меня была возможность пожить хотя бы пол года нормально, как человек… Дальше выпуск и до свидания. Я не в институт не поступлю, ни работу не найду себе нормальную. Из одного дерьма попаду в другое. Может эта информация как-нибудь улучшит твое настроение…
Еще одна несчастная. Надо бы порадоваться, но не хочется.
– Мне уже ничего его не улучшит…
– Любое дерьмо закончится, ты уж мне поверь!
– Сомневаюсь…
– Ладно, Стелла, хорош реветь! Такие, как ты реветь не должны! Соберись уже, развела нюни! Иди дрессируй своих болонок или покорми с руки Лавренова. Если влипла во что-то, обращайся, начистим морду. Дерешься ты, кстати, не плохо, мое почтение. Где так научилась?
– У меня есть старший брат.
– Ну вот! Или позвони, пожалуйся старшему брату!