Нить в прошлое
Шрифт:
Санька поставил чурку, взял фляшку, покачал её, открутил пробку и зачем-то заглянул в горлышко.
— Хороший коньяк, — снова сказал Санька, и плеснул из фляжки в стакан, заполнив его на треть. Посмотрел грустно в стакан. Выпил.
— Ты не сопьёшься тут? — озабочено спросил Устинов.
— Хреново мне, Славян.
Саньку, и вправду, вдруг замутило.
— Охренеть! Давно я так не напивался, — успел он подумать и вырубился.
Проснулся Санька от головной боли. Он лежал в на набитом свежей травой тюфяке, на лежанке в избушке. Было темно. Перед собой он нащупал деревянную стену. Перевернувшись на правый бок, увидел за окном качающиеся ветви липы с листьями, блестящими в свете
— Что со мной твориться? — с всё нарастающим чувством тревоги подумал он. — Что со мной происходит?
Саньку окутала волна паники.
— Паническая атака, — подумал он.
Сердце у Саньки заколотилось, к горлу подкатил комок тошноты.
— Не хватало ещё обблеваться, — подумал он, сглатывая горьковатую слюну, с трудом подавляя рвоту. — С младенческих лет, хе-хе, не сблёвывал.
Санька сконцентрировал внимание не на себе любимом и своих ощущениях, а на ментальном теле и перешёл в ноосферу. Тут было хорошо и он перетянул себя полностью в тонкий мир. Когда он это делал, а потом возвращался в материальный мир, тело его обновлялось, словно заново собираясь из мельчайших частиц. Наверное, это так и было. Ведь куда-то же девалась его материя, а потом проявлялась, как на объемном принтере. Вернее, сначала появлялось что-то типа голограммы, а потом, как по матрице, восстанавливалось тело. Так было раньше, давно-давно, когда он только учился переворачиваться. Тогда его тело оставалось, там, где он «переворачивался» в тонкий мир, и лишь потом тело проявлялось там, где он хотел «высадиться». В последствии он научился «расстворяться» в ноосфере вместе с телом, и легко это сделал теперь.
Легко, но не очень. Ноосфера стала «плотной», словно вода. Рагьше он её совсем не замечал, а теперь почувствовал. И его движения в ней стали ощущаться сопротивлением «эфира». Словно он, и вправду, двигался в жидкости.
— Не-е-е, надо сваливать отсюда.
Санька расположился удобно в ноосфере — он научился создавать в ней что-то типа кресел и «устраиваться поудобнее». Там у него был свой «материальный» мир, который даже можно было «потрогать». Правда созидал не руками, а разумом. Как-то Санька даже думал «построить» в ноосфере дом с садиком у какой-нибудь речушки, но понял, что без людей, даже в волшебном мире, ему будет скучно.
Тут надо понимать, что тонкий мир, это был мир, продолжающий материальный. То есть, в нём было всё то же самое, только в эфирном, э-э-э, «исполнении». И речка, и деревья имели место в тонком мире, и ему нравилось «купаться» в такой воде, где можно было нырнуть на глубину, без удушающих последствий. Как, впрочем, и подняться так высоко, где нет воздуха.
Интересно было погружаться под землю. Это напоминало ему «творческий режим» игры «Майнкрафт», которой он когда-то давно «баловался». Так вот, под землёй ему были видны её составляющие компоненты. Так он искал железную руду в Туле и на реке Вороне, кремний, и глины для цемента и для фарфора. Очень полезная функция — этот «творческий режим». Да-а-а… И вот эта функция может исчезнуть, если он не будет «крутить педали» своего генератора.
— Вот с утра и начну медитировать, — подумал Санька. — Целый день буду заряжаться. А спиртное больше в рот не возьму!
Ему даже в тонком мире «поплохело» от нахлынувших воспоминаний дурноты.
— Не-не-не… Надо выбираться отсюда, — снова подумал он.
Глава 3
— Эх, найти бы мир, такой же, как прошлый, — думал Санька, сконцентрировав фокус своего тела на солнце. — Забраться куда-нибудь в глухомань. Например на Аляске, или в Канаде. Там красивые озёра, говорят. Да мало ли на земле красивых мест? Познакомится с индейцами. Взять бы мелкашку и патроны. Попрошу Славика, он купит, а я ему соболя добуду. Если не пить, то может и тут продержаться
Санька сидел в позе лотоса в ноосфере. В ней сила тратилась быстрее, но и энергия впитывалась тоже быстрее. Он поднялся, что бы раньше встретить солнце, повыше и теперь созерцал долину реки Люциха в сиянии аур. Ему были видна вся крупная живность. Хотя, он мог исключать на своём внутреннем «визоре» ауры определённой длины волны. Однако, оперируя функциями матрицы, он ощущал опустошение. Попойка превратила его почти в обычного человека!
Продолжая наполняться силой, Санька вспомнил, как он впервые увидел этот свой мир и возжелал в него вернуться. Вот и вернулся… Вспомнил он и то, что рядом с этим миром он видел мутные в тумане радужные оболочки. Похоже, — это были соседние миры, к которым у него не имелось доступа.
Санька предполагал, что миров не два и не три. Их должно быть множество и ему категорически нужно было попасть в тот, где имелась бы сила. Он привык раздавать свою, и мог запросто по привычке опустошить себя и тогда, чтобы «перевернуться» надо будет сильно постараться.
Санька, почувствовав достаточный прилив силы, не прекращая подпитываться, потянул за нить, которая из него исходила и терялась в дымке, и поднялся ещё выше, вошел в зону тумана и увидел впереди и вокруг себя радужные сияния больших и маленьких «мыльных» пузырей. Ему казалось, что он может до каждого из них дотянуться рукой.
— Фига себе! Словно в ванне, — подумал Санька. — Интересно, если сейчас ткну пальцем в пузырь что произойдёт?
Он протянул руку и мир, на который он указал, словно приблизился.
— Э-э-э… Как в игре «Сим сити» играл.
Мир накатится на него, пузырь впустил в себя и Санька увидел перед собой земную сферу.
— Ха-ха, — не удержался он от смеха, потому что то, что он увидел, было похоже на сферическую карту одного известного интернет-сервиса.
Покрутив пальцем глобус, Санька нашёл на нём это же место, то есть, — Люциху, и мысленно приблизил его. К его удивлению, он увидел под собой такую же Санькину избушку, но без костра и явно заброшенную.
Сместившись «левее», Санька нашёл Славкино зимовье, рядом с которым стояли машины и знакомая ему Мицубиси Делика, на которой его везли из Лучегорской больницы. Почти всё, как здесь, — сказал сам себе Санька и аж присвистнул от пришедшей вдруг мысли.
— Это ж сколько чего натырить можно, если в каждом мире взять. Ха-ха! Этих Делик, например. Натырить у богатых в разных мирах и раздать бедным в своём, ха-ха… Только где он, тот свой мир? Хм! Как, где? Да вот он! Только отмотаем сейчас… На сколько мотать-то? Э-э-э… Я ж поохотиться нормально хотел. Умху… Это значит надо перебираться в год, когда тут ещё не было цивилизации и огнестрела… В тот же шестнадцатый — пятнадцатый век? Когда тут тазы и маньчжуры с луками охотились? Наверное. Надо будет и Славика как-нибудь пригласить поохотиться.
Санька, чувствуя возбуждение, мысленно «крутанул» счётчик веков, представив какую-то интерактивную карту, пролистнув сразу несколько. «Барабан» остановился на тысяча пятисотом году.
— Оно? Ну ка что тут в округе? У-у-у… Глухома-а-ань! Ха-ха! Глухомань, говоришь?
Он покрутил 'глобус вправо, влево и только на больших речках увидел селения, состоящие из небольшого количества фанз — одноэтажных строений длинной примерно четырнадцать и шириной восемь метров, покрытых двускатной соломенной кровлей. Санька слышал про эти дома манз и других дальневосточных народов и знал, как они устроены — видел макет в музее Арсеньева. Манзы, как утверждалось исследователями Пржевальским и Арсеньевым, были оседлые китайцы, сбежавшие из Китая. Что-то типа наших казаков, не желавших подчиняться государственной власти, селившихся на окраинах и смешивавшихся с соседними народами…