Нити Данталли
Шрифт:
Селяне возмущенно ахнули: клятва, данная во время церемонии бракосочетания, считалась незыблемой на всей Арреде, нарушение ее являлось преступлением против богов.
— Видите, к чему приводит пособничество демонам? Эта женщина готова принять забвение вместо перерождения ради своего кукловода! Лишь очищение огнем может спасти ее душу, как спасало оно души богомерзких творений некромантов. Я обязан освободить эту женщину от влияния данталли и сделаю это в надежде, что Суд Богов будет к ней милосерден.
— Бенедикт! — глаза Адланны пылали холодной яростью. Жрец обернулся к ней и спокойно выдержал
— Слышите, что она говорит? — Колер вновь обратился к толпе. — Снова отрицает все святое, что признавала перед богами. Ее не страшит забвение, не страшит Суд. Вот, насколько данталли извратил ее разум и душу! — Бенедикт обличительно указал на Ричарда пальцем.
Кто-то из изрядно захмелевших мужчин в толпе яростно бросил камень в избитого пленника. Ричард тихо застонал от боли.
— Нет! Перестаньте! Хватит! Оставьте его! — взмолилась Адланна, едва сдерживая слезы.
— Даже сейчас, зная о собственной близкой казни, она его защищает, — сокрушенно нахмурился Колер, нарочито болезненно поморщившись.
Это лишь распалило толпу: в сторону позорных столбов полетели два новых камня — один из них угодил Адланне в живот, выбив из нее дух. Она отчаянно закричала, слезы брызнули из глаз.
— Шлюха!
— Потаскуха!
— Подстилка демона! — кричали мужчины в толпе. Женщины боязливо перешептывались.
Бенедикт смиренно кивнул и приподнял руку в останавливающем жесте, и толпа практически сразу затихла.
— Не горячитесь, друзья. Одним богам дано судить эту несчастную, мы лишь можем освободить ее. Подайте факел.
Человек в красных одеяниях, стоявший с факелом наготове чуть поодаль, подошел к Бенедикту. Колер кивнул.
— Ричард Траумп, ты приговорен к казни за использование богопротивной магии и обращение человека в марионетку, — возвестил он, поджигая разложенное кострище.
— Нет! О, боги, нет! — отчаянно задергавшись, закричала Адланна, глядя, как занимается пламя. — Нет, умоляю вас, люди! Пожалуйста…
— Адланна Колер… — Бенедикт невольно помедлил, стараясь справиться с предательской дрожью в голосе, — ты приговорена к казни за пособничество данталли.
Огонь коснулся кострища.
— Будь ты проклят, Бенедикт! Богами и людьми! — запрокинув голову, закричала Адланна.
Колер тяжело вздохнул и вновь обратился к толпе.
— Отныне и всегда пособничество данталли будет караться смертью, ибо вы только что видели и слышали, к чему оно приводит.
Герцогство Хоттмар, Кардения.
Тринадцатый день Фертема, год 1479 с.д.п.
Не удостоив герцогиню своим комментарием, Бенедикт отправился за факелом.
Иннесса Ормонт слишком напомнила ему Адланну, она была так же сильно привязана к своему кукловоду, настолько же не страшилась Суда Богов и грядущего забвения. На допросе ни она, ни демон, ни порабощенный герцог не признали, что наследник Хоттмара Мальстен является незаконным сыном герцогини, рожденным от данталли, но при одном лишь взгляде в глаза Иннессы Бенедикт
С трудом восстановив дыхание, Сезар Линьи поднял голову и с нескрываемым отчаянием посмотрел на чету Ормонт.
— Гелвин… Иннесса… — обратился он едва слышным голосом, однако пленники услышали. — Простите меня. И знайте, что я никогда…
Гелвин Ормонт покачал головой.
— Мне не за что тебя прощать, Сезар. Ты был хорошим другом моему сыну, и я никогда не чувствовал твоего «влияния». Я не знал, что ты иной, но лично для меня ты был и остаешься хорошим человеком.
Сезар прерывисто вздохнул, глядя на размытый силуэт Бенедикта, поднимающего факел. Демон-кукольник решительно посмотрел на чету Ормонт. Это были удивительные люди, до последней минуты не теряющие своего достоинства и своей человечности даже перед лицом смерти, которой было не избежать. Данталли несколько раз бывал на казнях, где вешали преступников, и они, высказываясь в последний раз, сыпали проклятьями или молили о пощаде, но никто из них не держался так гордо, как это делала чета Ормонт, обвинения которой предъявили несправедливо. Гелвин и Иннесса не вымаливали прощение, не пытались отречься от своей связи с «демонами» — они понимали, что не убедят захватчиков, обладающих определенным авторитетом, возросшим за годы войны, и численным преимуществом. Воистину, Бенедикт Колер привел в Хоттмар огромное количество последователей…
— В таком случае позвольте мне контролировать вас сейчас. Я знаю, что сбежать мы не сумеем, но я смогу уберечь ваше сознание от боли. Вы не почувствуете этой казни. Да, на вас кровь, и мне непросто вас разглядеть, но ее все же совсем немного, и я могу попытаться. Это все, чем я способен помочь…
Иннесса ужаснулась.
— Но как же ты?
— Я тоже не буду ничего чувствовать, — солгал Сезар. Иннесса ахнула, чувствуя эту ложь, однако Гелвин кивнул.
— Что ж, если так, буду рад напоследок лишить этих гадов удовольствия слушать наши крики, — с нервной усмешкой отозвался он.
— Посмотрите друг на друга. — Сезар напряженно следил за тем, как размытый силуэт Бенедикта Колера поднимается на платформу. — Попрощайтесь…
Губы Иннессы задрожали. Герцог побледнел, однако не уронил гордости.
— Прощай, Ин, — тихо произнес он, понимая, что на долгие речи нет времени.
— Прощай, Гелвин… да будут боги милостивы к нашему сыну, — прошептала герцогиня, и из ее глаз покатились слезы. В следующую секунду взгляд ее помутился: черные нити данталли накрепко связались с ее телом и телом ее мужа. Кукловод фактически остался на помосте один.
— Сезар Линьи, ты приговорен к казни за использование богопротивной магии, обращение людей в марионеток и осквернение душ.
— Будь ты проклят… — обессиленно шепнул демон-кукольник.
— Гелвин и Иннесса Ормонт, вы приговорены к казни за пособничество данталли. Да очистит огонь ваши души и да будет Суд Богов милостив к вам.
Двое пленников не удостоили палача своим вниманием, глядя замутненными взглядами в пространство. Не было ни проклятий, ни просьб о пощаде. Бенедикт был истинно впечатлен выдержкой четы Ормонт и в душе взмолился Ниласе и Рорх о милости к душам этих людей.