Нити Данталли
Шрифт:
Перед взором охотника, отгоняя раздумья, появилось спокойное, несколько отстраненное лицо анкордского кукловода. Сейчас взгляд его странных серо-голубых глаз даже отдаленно не походил на человеческий.
— Ты хотел поговорить, — с нескрываемым безразличием сказал Мальстен Ормонт, пожимая плечами. — Так говори. Скоро начнется представление, и мне будет не до того.
Грэг искренне хотел съязвить, однако вовремя осадил себя, понимая, что с помощью колкостей вряд ли сумеет добиться чего-то, кроме возвращения к занавесу.
— Что меня ждет? — спросил охотник, стараясь сохранить внезапно обретенный голос ровным. — Что за роль ты мне приготовил?
На
— А ты не догадался по своим одеяниям? — усмехнулся данталли. — Сегодня я приготовил для наших зрителей особую историю, где у тебя очень важная роль. В любом другом королевстве меня бы, наверное, за это сожгли. И всех артистов в придачу. Но не здесь.
Грэг вновь окинул беглым взглядом свои одежды и внимательно проследил за переменами в лице кукловода. Костюм, уготованный марионетке, разумеется, не был точной копией походных одежд Красного Культа, но на нужную ассоциацию наводил. Не нужно было никаких дополнительных вопросов, чтобы понять: Мальстен Ормонт — художник-постановщик малагорского цирка — уготовил для своих марионеток очень личную историю, и Грэгу досталась в ней роль, безусловно, отрицательная, но действительно особенная…
— Жрец Красного Культа, — поморщился он.
— Не просто жрец, — качнул головой кукловод.
Грэг пожевал губу.
— Анкордский палач? Колер?..
— Именно, — лицо данталли сделалось нарочито холодным и отстраненным, а в глубине глаз вдруг мелькнула едкая горечь, которую под силу почувствовать лишь тем, кто терял близких людей — Грэг знал это не понаслышке.
Охотник нахмурился.
— И что я должен буду делать?
— Ты? — усмехнулся данталли. — Ничего. Все буду делать я, а тебя — ждет триумф. Насчет своей безопасности можешь не бояться. Я ведь тебе обещал, что не причиню вреда.
«Будто бы ты уже его не причиняешь!» — возмутился про себя Грэг, но озвучивать эту мысль не стал.
— Просить тебя передумать, разумеется, бессмысленно, — скорее, утвердил, нежели спросил пленник. Кукловод развел руками.
— Я бы без труда нашел другого артиста, но Бэстифар настоял на твоей кандидатуре. И, если помнишь, такой была цена за то, что тебя оставили в живых и избавили от пыток, так что…
— Я понял, — кивнул охотник, тут же неуверенно заговорив снова, — но… одна просьба у меня к тебе все-таки будет…
Мальстен выжидающе приподнял брови, и Грэг кивнул, собираясь с мыслями и прогоняя прочь свою гордость, которой претила сама мысль просить нечто подобное у данталли.
— Оставь… мне глаза. Могу я хотя бы посмотреть, что ты будешь делать?
Кукловод безразлично пожал плечами, не оценив стараний своей марионетки.
— Что ж, смотри, если тебе от этого легче, — отозвался он, тут же вновь сосредотачиваясь. — Если у тебя все, мне пора наверх. Оркестр должен начать играть раньше, чем выйдут артисты.
Грэг изумленно округлил глаза.
— Оркестр ты тоже контролируешь?
— Все должно быть идеально, — неопределенно качнул головой Мальстен и молча удалился, оставив Грэга наедине со его мыслями.
Тело вновь сковали нити, и охотник лишился голоса.
Уже через несколько минут на арене зазвучала громкая музыка оркестра, в которой чувствовалась сила, мощь и мрачность придуманного данталли представления. Грэг невольно ощутил, как по его коже побежал холодок. Мимо него на арену буквально выпорхнуло множество циркачей, работающих во вступительным
…это была история любви данталли к человеческой женщине, обрисованная изумительно поставленными танцами и акробатическими номерами. Грэг, которому Мальстен оставил возможность направлять взгляд, куда вздумается, несмотря на негодование по поводу собственного положения, искренне изумился чувственности и искренности этой истории и ее воплощению. То были не просто отдельно взятые постановки, но цельный сюжет, перетекающий из одного номера в другой без перерыва. Все — артисты, животные, музыканты — играли здесь свою, четко отведенную кукловодом роль. Грэг с замиранием сердца наблюдал, как главная героиня, изображая окрыляющие чувства к данталли, поднимается под самый купол цирка, и ее гибкое тело начинает вытворять на высоте опаснейшие номера с неимоверной легкостью. Трудно было вообразить, что цельная картина представления родилась в голове Мальстена Ормонта и воплотилась в жизнь без подготовок и репетиций. Масштабы, в которых мыслил анкордский кукловод, поистине потрясали, а работа его была настолько искусной, что ни у кого из зрителей не могло возникнуть и мысли, что они наблюдают за послушными марионетками.
Зал то и дело разражался аплодисментами и восторженными криками.
Когда очередь выступать в который раз дошла до Грэга, охотник не сразу понял, что делает. В качестве жреца Красного Культа ему выпало выступать с огнем…
На огромном вращающемся агрегате, на концах которого были закреплены две металлических клетки в форме колес, Грэг и его «соперник», играющий данталли, перескакивая из одной клетки в другую, имитируя борьбу и погоню, сошлись в смертельном поединке-танце, одно неверное движение в котором могло стоить жизни.
Тело Грэга ловко подхватило два поя, подожгло их налету о горящий под куполом цирка обруч, через который ловко перелетала гимнастка в предыдущем номере, и руки принялись выписывать на вращающемся агрегате изумительные огненные узоры. Ноги при этом балансировали внутри вращающегося колеса, не теряя равновесия.
От страха Грэг вопил про себя, но лицо его оставалось верным выбранной роли жреца Красного Культа. Напряженная нагнетающая музыка не оставляла зрителям шанса отдышаться.
Охотник не верил, что его собственное тело способно на такое, однако с поразительной легкостью, достойной опытного циркача, продолжал играть роль. Его персонаж в конце постановки «был убит» тем самым актером, играющим данталли, и зал разразился ликующими овациями. Кукловод сумел добиться того эффекта, на который рассчитывал…
Представление Мальстена Ормонта длилось три полных часа, и все это время Бэстифар шим Мала с упоением наблюдал за развитием сюжета в специально отведенной ложе.
Выходя на вынужденный поклон, Грэг Дэвери услышал восторженные овации и, как ни странно, ощутил приятное воодушевление, глядя в полные восхищения глаза зрителей. Охотник поначалу старался одернуть себя и напоминал себе о своем положении пленника, однако при этом и сам испытывал восхищение от увиденного представления. Чувственная история героев и жестокость Красного Культа, показанная в постановке Мальстена Ормонта, отозвалась в душе охотника…