Нити разрубленных узлов
Шрифт:
– Обшарьте все вокруг, вдруг кто-то успел сбежать!
Приказ был исполнен молниеносно, и, когда взметенная копытами пыль осела, у коляски из вновь прибывших остались только двое: возница и загадочная дама, командовавшая так, будто родилась с этим умением.
Далеко не юная, скорее, моя ровесница, она напоминала Лодию чернотой волос и особым, редким для столицы оттенком кожи, но и только. Черты лица, не прячущегося от солнца, выглядели немного грубоватыми, и им совсем не помешала бы чуть большая округлость, но то ли здешнее солнце
Юбка надулась парусом, расправляя тканые темно-золотые узоры по всей своей ширине, когда незнакомка стремительным шагом направилась к мертвым телам, и веером разметалась по пыльной земле, когда женщина присела над одним из трупов, присматриваясь к лицу убитого.
– Игго! Взгляни-ка на этого!
Возница поспешил подойти и послушно прищуриться.
– Что скажешь? Глаза меня не обманывают?
– Никак нет, эррита! Я его хорошо помню. Он ведь ушел из дома, чтобы стать одним из баль…
Властно поднятая вверх рука оборвала словоизлияния возницы. Женщина поднялась, еще какое-то время постояла над мертвецом, словно о чем-то трудно и напряженно думала, потом повернулась к нам. Вернее, ко мне, потому что Натти и русоволосого юноши ее взгляд даже не коснулся.
– Вам не причинили вреда, эррете?
– Ни малейшего.
– Я рада. И должна принести глубочайшие извинения за то, что вы стали невольным участником… всех этих событий.
По ее словам легко можно было догадаться, что поездка в неурочное время была задумана неспроста, но я предпочел спросить напрямую:
– Какую цель вы преследовали? Поймать разбойников на наживку?
Она кивнула:
– На обозы нападают очень редко, но обоз едет вдвое, если не втрое дольше. А лишний час под солнцем Катралы – не лучшее времяпрепровождение.
Согласен. Мне жара пока не доставляла неприятностей, но лишь благодаря «мокрой глотке». В обычном состоянии я наверняка давно бы уже мучился от жажды и прочих прелестей знойной погоды.
– Там, откуда я родом, тоже заботятся о безопасности путешественников. Но этим занимаются мужчины, а не…
– Я тоже могу себя защитить, эррете, – сказала женщина, проходя мимо меня и гордо вскидывая голову.
На мгновение наши взгляды встретились, и мне вдруг подумалось, что с такими огромными сливово-карими глазами неважно, резки или мягки прочие черты лица.
– Без сомнения!
Она усмехнулась, встряхивая вьющимися локонами, в которых не было видно ни лент, ни гребней, взлетела в седло, не касаясь громоздких, украшенных эмалевыми рисунками стремян, подобрала поводья, небрежно замечая:
– И я умею быть благодарной.
Гнедой жеребец, на вид слишком
– Имение Фьерде к вашим услугам! – Эти слова предназначались мне, а следующие полетели уже в сторону слуги: – Тела пусть заберут. И сложат на ледник сразу же, как привезут в имение. Доказательства могут понадобиться. Скоро.
Она развернула скакуна и с места прыжком послала прямо в травяное море. Возница восторженно проследил взглядом за своей повелительницей, повернулся ко мне и виноватым тоном сообщил:
– Еще несколько минут, эррете! Всего несколько минут!
– А что будет потом?
– О, потом! – Он мечтательно закатил глаза. – Потом я доставлю вас во владения благороднейшей из благородных, эрриты Эвины Фьерде со-Катрала!
Ага, значит, о моих желаниях снова никто не собирается спрашивать? Впрочем, пусть будет благороднейшая из благородных. Не ждать же заката посреди степи.
Узел четвертый
Где-то…
Первой в ночном мраке загорается звезда удивления.
Неужели все это происходит со мной?
Почему все это происходит со мной?
И что, в конце концов, происходит?!
Последние минуты света вспоминаются до невероятности ярко и четко, но понимание не приходит. Отказывается приходить. Да и вообще хоть какое-то правдоподобное объяснение происходящему сторонится меня, благо вокруг одна лишь непроглядная темнота, укрыться в которой легче легкого.
Рядом с удивлением вспыхивает отчаяние, и мрак тут же начинает казаться удушливым.
Мне все это снится? Тогда нужно лишь открыть глаза, и странное наваждение растает. Но как открыть то, чего нет? Я не чувствую ни кусочка собственного тела. Может статься, его больше не существует. Правда, где же тогда умещается все оставшееся?
Свет первых двух звезд тает в пламени третьей. Кроваво-алой, каковой и положено быть звезде гнева.
Этого не может быть, но это есть. Оно вокруг. Внутри меня. Далеко за пределами воображения и поблизости, на расстоянии взгляда. Ему нет названия, да и нуждается ли оно в именах? Вряд ли. Нуждаюсь я. Только никто почему-то не спешит удовлетворить мои нужды.
Вспоминается все: хищный крюк палаческого меча, равнодушный голос дознавателя, чад факелов над головой. Нет только боли, словно ее что-то вычеркнуло из памяти. Но разве злость когда-нибудь принимала в расчет действительность?
Я умираю. Я ведь не могу жить с развороченной грудью. Никто не может. Но зачем меня убивают? Чтобы заполучить в имперскую казну мои владения? А как же Либбет, законная наследница всего, что осталось? Пусть ей не нужны эти многочисленные дома, леса, угодья и золото, вряд ли девочка просто так расстанется с наследством. Правда, тогда и ее могут попробовать уби…