Низина
Шрифт:
А еще ей почему-то вспомнилась картина из прошлой жизни. Как на закате повстанческого движения полиция складывала в кучу мертвые тела убитых активистов на поле в Толлиганге — для устрашения остальных, для назидания. Чтобы дать людям понять: мятеж не имеет будущего.
На дороге показался школьный автобус.
— Иди.
Но Бела покачала головой:
— Нет.
— Если ты сейчас не сядешь в автобус, то мы пойдем в школу пешком, а по дороге будет еще больше червей.
Но Бела отказывалась двинуться с места, и тогда Гори, схватив ее крепко за руку, потащила ее за
Другие матери и дети на автобусной остановке смотрели в их сторону. Подъехавший автобус открыл двери, и дети стали забираться туда. Водитель ждал только Белу и Гори.
— Прекрати устраивать сцену, Бела! Не будь трусихой!
«У меня на глазах убили твоего отца!» — хотелось сказать ей.
— Я не люблю тебя! — крикнула ей Бела, вырывая свою руку. — Больше никогда не буду любить тебя! Никогда в своей жизни! — И она побежала к автобусу, больше не желая, чтобы Гори провожала ее.
Это были просто детские капризы, проявление характера. Днем, когда Бела вернулась из школы, инцидент был забыт. Но слова Белы врезались в память Гори, как пророчество.
Вечером Белу уже уложили спать. Субхаш сидел за кухонным столом и разбирал счета и платежки.
— Я хочу, чтобы она знала, — сказала Гори Субхашу, оторвавшись ненадолго от печатной машинки.
— Знала что?
— Я хочу рассказать ей об Удаяне.
Субхаш поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах она увидела страх. Ей вспомнилось дуло винтовки, приставленное к горлу, когда Удаян прятался в зарослях водяного гиацинта. Она сейчас вдруг осознала: страшное оружие на этот раз находится у нее в руках. Сейчас она могла забрать то, что было для Субхаша главным в жизни.
— Хочу рассказать ей правду, — продолжала она.
Субхаш покачал головой и, поднявшись из-за стола, посмотрел ей в глаза. На лице его было уже другое выражение.
— Субхаш, ты пойми, она заслуживает того, чтобы узнать правду.
— Она еще слишком мала. Ей всего шесть.
— Когда же тогда, по-твоему?
— Когда будет к этому готова. А сейчас это не принесет ей добра, только вред.
Гори была намерена настаивать на своем, освободить наконец их жизнь от этой ложной и лживой кожуры, но она сейчас все-таки признавала его правоту. Такое Бела не могла пока воспринять. И это могло подорвать союз Белы с Субхашем, их прочные и нежные отношения, на которые Гори привыкла рассчитывать. У Белы, вполне возможно, изменился бы свой взгляд на Субхаша.
— Тогда ладно. — Она повернулась, чтобы уйти.
— Подожди!
— Что?
— Ты согласна со мной?
— Я же сказала, да.
— Тогда обещай мне кое-что.
— Что?
— Обещай, что ты не станешь рассказывать ей сама. Мы сделаем это когда-нибудь вместе.
Она пообещала, но почувствовала — это обещание опустилось на дно ее души тяжелым осадком. Осадком, поддерживавшим иллюзию того, что Субхаш является отцом Белы. Осадок никогда не бывает на поверхности, а всегда опускается на дно.
Она чувствовала: теперь ему нужно было от нее только это, от остального он начал отказываться.
Она стала замечать —
Сначала внешне он показался ей непривлекательным. На вид лет за пятьдесят и немного толстоват. Маленькие глазки, непроницаемый взгляд. Светлые, чуть слипшиеся волосы. Тонкие губы, небольшие морщины.
Он носил коричневый вельветовый пиджак и водолазку. В руке всегда держал потертый кожаный портфель. Хотя пути их все время пересекались до комичного предсказуемо и они молча узнавали друг друга, она ни разу не видела его улыбки. Однажды она заметила у него на пальце обручальное кольцо.
Она подозревала, что он преподаватель, но конечно же понятия не имела, с какого факультета. Она всегда встречала его по пути на занятия по немецкому языку. Всегда только на одном и том же отрезке пути.
Как-то она посмотрела ему вслед пристально, с вызовом, как бы приказывая остановиться, сказать что-нибудь. Она не знала, что сделает, но очень хотела, чтобы он остановился, то есть посылала по воздуху свою волю. Тут она почувствовала реакцию своего тела — как сильно забилось ее сердце, как напряглись ее члены, как увлажнилось внизу между ног.
Ночью, занимаясь сексом с Субхашем, она представляла себя с этим мужчиной — в номере отеля или у него дома, — как они целуются и… делают все остальное.
По средам — она его встречала на дороге — начала готовиться к этим встречам. Представляла себе, как встретится с ним на часик, перед тем как забрать Белу. По вторникам старалась приготовить больше еды — на следующий день.
Но совершенно неожиданно она встретила его в понедельник днем, в другой части студенческого городка. Она узнала его со спины. Через полчаса ей нужно было забирать Белу. Гори просто шла в библиотеку взять книгу, но, увидев его, она изменила маршрут и пошла за ним — не отставая и в то же время держа дистанцию.
Она следовала за ним до студенческого клуба и чувствовала: рушились запреты, внутренние барьеры, которые воздвигала. Она готова была подойти к нему сама, заглянуть ему в глаза, сказать: «Пожалуйста…»
Она вошла следом за ним в двухкомнатное помещение с диванами и телевизорами по углам. Он остановился у входа, купил газету, потом подошел к дивану и наклонился, чтобы поцеловать сидевшую там в ожидании женщину, дотронулся до ее колен.
Гори убежала в дамскую туалетную комнату — единственное место, куда она могла спрятаться. Буквально ворвалась туда и, промчавшись по толстому ковру, заперлась в кабинке. Она была там одна, соседние кабинки пустовали, и она, уткнувшись лбом в металлическую дверцу кабинки, просунула руку себе под блузку и стала ласкать свои груди, другой рукой расстегнула джинсы и запустила туда пальцы.