Низина
Шрифт:
Он просмотрел отдельные части сочинения, ведя пальцем по строчкам, потом сказал:
— Эта работа требует пересмотра.
— Мне подготовить ее к следующей неделе?
Он покачал головой:
— Я завершил этот курс. Предлагаю вам убрать эту работу в стол и не заглядывать в нее несколько лет.
Она решила, что разговор окончен, поблагодарила его за занятия и встала.
— Что привело вас в Род-Айленд из Индии?
— Я приехала из-за мужа.
— Чем он занимается?
— Работает, он тоже здесь учился.
— Вы познакомились
Она отвернулась.
— Я спросил что-то, чего не следовало спрашивать?
Он терпеливо ждал, не сводил с нее внимательного взгляда, похоже, почувствовал: ей есть что еще сказать. Он не давил, не требовал ответа.
Она вернулась к его столу, обвела взглядом книги и бумаги на нем, посмотрела на его хрустящую сорочку с запонками на манжетах, пытаясь представить себе, что он пережил в возрасте, даже еще младшем, чем возраст Белы.
— Моего первого мужа убили у меня на глазах. Я вышла замуж за его брата, чтобы уехать оттуда.
Вайс продолжал внимательно смотреть на нее, но выражение его лица ничуть не изменилось. Потом он коротко кивнул, и она поняла: узнал достаточно.
Он поднялся из-за стола, подошел к окну и приоткрыл его.
— Вы читаете на французском языке или на немецком?
— Нет, но я учила санскрит.
— Чтобы продолжать, вам понадобятся оба этих языка, их будет просто освоить.
— Продолжать?
— Вам надо в аспирантуру, миссис Митра. Но здесь нет аспирантуры по вашему разделу.
Она покачала головой:
— У меня маленькая дочка.
— О-о? А я и не знал, что вы уже мама! Привели бы ее как-нибудь показать мне.
Он перевернул лицом к ней стоявшую на его столе фотографию в рамочке. Там была изображена его семья. Жена, дочь и два сына. Они стояли на фоне долины, охваченной буйством осенних красок.
— С детьми часы переустанавливаются. Мы забываем, что было раньше.
Он вернулся за свой стол и написал на листке названия нескольких рекомендуемых им книг, объяснил, какие их разделы он считает наиболее важными. Потом он дал ей со своих книжных полок собственные экземпляры Адорно и Мак-Таггарта, выпущенные под его редакцией, и несколько номеров «Нью Джерман критик», отметил статьи, которые следовало прочитать.
Он посоветовал ей доучиться здесь, тогда у нее будет статус магистра. А потом он сможет найти в каком-нибудь из университетов подходящую для ее тематики аспирантуру и проследит за тем, чтобы ее приняли. Конечно, ей придется ездить туда несколько раз в неделю в течение нескольких лет, но саму диссертацию писать можно где угодно. И он охотно потом, когда придет время, войдет в состав ученой комиссии.
Он вернул ей работу, встал и пожал руку.
Глава 7
Школьный автобус останавливался на другом конце покатой лужайки, разбитой перед их жилым комплексом. Первые несколько дней Гори провожала первоклашку Белу на тот конец лужайки, сажала ее в автобус. Днем возвращалась, чтобы встретить дочку.
Но уже через неделю
Но все же Гори наблюдала из окна, когда Бела шла по дорожке вдоль дома и через лужайку. Для этого она даже передвинула обеденный стол, за которым всегда работала, к самому окну. Автобус приходил всегда в одно и то же время, с редким опозданием в пять минут, не больше.
Такое изменение утреннего распорядка явилось для Гори существенным облегчением. Теперь ей не надо было утром одеваться, выходить из квартиры, тратить время на разговоры с другими мамашами, а можно было сразу садиться за работу. Она занималась индивидуально с профессором Вайсом, читала Канта, теперь уже начала понимать суть его мыслей по-настоящему.
Однажды утром после ночного ливня, когда продолжал еще моросить маленький дождичек, она вручила Беле коробочку с завтраком и отправила дочку в школу. Гори все еще была в ночной рубашке и халате, ведь до трех часов день был полностью в ее распоряжении.
Но примерно через минуту раздался стук в дверь. Это вернулась Бела.
— Ты что-то забыла? Хочешь взять дождевик?
— Нет.
— А что тогда?
— Посмотри, там, на улице…
— Бела, я занята.
Но дочка тянула ее за руку.
— Нет, мам, ты должна посмотреть!
Гори вылезла из халата и тапочек, натянула на себя дождевик и сапоги, взяла зонтик, и они вышли.
Напитанный влагой воздух отдавал запахом рыбы. Бела указала на дорожку — та была почти сплошь покрыта копошащимися дождевыми червями, выбравшимися на поверхность умирать. Не два и не три червяка, а сотни. Сотни свернувшихся кольцами или вытянутых по земле червей. Их извивающиеся кольчатые тела распадались на части.
Бела зажмурила глазки. Это зрелище и этот запах ее ужасали. Она заявила: ни за что на свете не пойдет по этой дорожке и по газону, откуда эти червяки вылезли.
— Почему их так много?
— Ну, так бывает иногда. Они вылезают подышать, когда в почве накапливается слишком много воды.
— Ты отнесешь меня на руках?
— Нет. Ты слишком большая и тяжелая.
— Тогда можно я останусь дома?
Гори головой указала на остановку, где под зонтиками, в капюшончиках, ждали автобуса другие дети.
— Смотри, они-то преодолели свой страх!
— Пожалуйста… — прошептала Бела, слезы навернулись у нее на глаза и покатились по щекам.
Другая мать уступила бы своему ребенку, разрешила бы не пойти в школу, остаться дома. И не сочла бы проведенное со своим ребенком время потраченным впустую.
Гори сейчас пришло на память, как радовался Субхаш, когда прошлой зимой из-за обильных снегопадов почти все в городе было закрыто. Целую неделю он торчал дома с Белой, и для него это оказалось настоящим праздником. Он играл с ней, читал сказки, выводил на улицу поиграть в снежки.