Низкая походка 4
Шрифт:
Полуночники упоминали тварь. Насколько эта тварь была близка с тварью выгнавшей меня из дома не знаю, но как я понимаю она чует брошь. Что за брошь имеется ввиду я тоже не понимаю, таких безделиц в мире полным полно – даже у меня найдется и не одна. Я потер свой подбородок, в надежде что станет легче думать. То ли это помогло придумать ещё кое что, либо то было совпадением, однако закравшаяся мысль неприятно подлило деготь в мою бочку не очень то и сладкой ситуации.
Эти полуночные засранцы появились тогда, когда я убежал из канализации. Преследовали меня, буквально повезло от них оторваться, пусть того я тогда не понимал – был просто перепуган из-за твари внизу и бежал куда можно поближе и повыше залезть. Теперь, они же, хотят что-то делать с гостиницей, в которой,
Крал. И украл. Правда там кое что ещё нехорошее произошло, пришлось наемного убийцу повесить, но тот вроде бы не за брошью пришел, а убить бывшую хозяйку украшения хотел. Я помотал головой. Ловко достал безделицу из схрона-кармана, присмотрелся к ней.
Серебряная слеза с рубиновым камнем по середине. С тех времен как украл, не помню чтобы брошь бывала хоть немного холодной. Всегда теплая, будто живая. К тому же не из-за её удивительной красоты я на неё позарился, пусть сама по себе безделица исполнена весьма искусно и притягивает взгляд. Я решил её прикарманить ещё и потому, что она имеет весьма любопытную историю. Якобы она – артефакт, который дошел до наших времен ещё со времен первого вторжения демонов на землю людей. А сам рубин – сформирован из их крови неким героем, имя которого я не помнил ещё когда крал эту вещицу. Вполне могу поверить, что полуночники могут за ней охотиться. Правда подобное может быть и лишь моей гоблинской выдумкой.
Нужно проверить свои мысли на деле.
Очень надеюсь, что мои хреновые фантазии останутся при мне. Уж больно забавно вышло так, что нужная им вещица оказалась не где нибудь, а у меня в кармане.
Однако, если вспомнить как она туда попала, то всему виной оказалось простое стечение обстоятельств. Ведь когда я спустился после ограбления банка в канализацию и обнаружил настоящий бардак после чудища, я сразу же побежал узнать как там себя поживают мои дорогие, особо ценные, предметы. Как оказалось власти города начали какое-то восстановление заброшенного, старого туннеля в стенах которых и таился мой особый схрон. Никогда не думал что люди вообще вспомнят про то место, потому даже не предполагал что придется куда-то всё перетаскивать. Добро то своё я перенес, да только мелочь разную, похожую на эту брошь, перепрятать не успел – забыл из-за очередного разграбления моего честно украденного имущества. А дальше было то, к чему я пришел сейчас.
Не хочу верить в совпадение. Как и в судьбу. Иначе придется поехать кукухой от осознания того, что ты всего лишь герой анекдота какого-то божка.
Чтобы не разочаровываться в своей незначительной роли в жизни, я хотел уже вылезти наружу, однако недолгий обход вдоль стен с подсматриванием в щели что происходит снаружи, переубедил меня от данного действия. Со всех сторон крыши всюду можно было увидеть тех, кто следил за гостиницей. Они окружили моё местоположение и ждали. Быть в капкане не весело, а понимать, что придется уходить из него утром или днем, ещё хуже. Главное не сойти бы с ума от постоянного пребывания под солнцем. Отвратительное ощущение.
Делать на чердаке абсолютно нечего, но я ждал. Ждал ненавистного момента восхода солнца. Ибо был уверен – "полуночники" испарятся так же как тени утром.
И я оказался прав. Когда через трещины черепицы начали пробиваться лучики солнца, на крышах стало пусто. Вскоре пропал из чердака и я – спустился по темной стороне здания, после чего недолго переждал в переулке, чтобы прошмыгнуть на улицу и скрыться в очередной тени улочки, где найти меня было
Начало пути в Хуарес
Когда гоблин ушел, Джоан осталась в темноте одна.
Она не стала зажигать свечу, которая стояла на тумбе напротив. Она сидела на кровати, сжимала в руках одеяло и смотрела в пустоту. Девушка слушала тишину. И не видела ничего.
Джоан не двигалась. Просто пыталась ощутить хоть что-то. Хоть что-нибудь, что даст ей почувствовать что она ещё живая и в своем уме. Однако кроме пустоты, которая лишь крепла в груди, ничего не было.
Темнота. Раньше, буквально день назад, ей было бы страшно от неё. Теперь же казалось что она слилась с ней. Стала её частью. Настолько, что зайдя в комнату посторонний человек, он мог бы её и не заметить. Так казалось Джоан.
Любое движение лишь поток воздуха. А дыхание – далекое эхо неизвестного шума. За этим она не успела заметить как легла и закрыла глаза. Как успела заснуть и забыться в дреме без сновидений.
Чтобы проснуться резко, вскочить и взглянув на ставни увидеть в их щелях свет надвигающегося дня.
Хуарес.
Она сказала, что уезжает туда.
Девушка кинула взгляд на оставленный утренним гостем свёрток на столе. Быстро развернула его. Гоблин не врал – в нем оказался серебряный, круглый медальон и письмо. Вещица оказалась гладкой, блестящей, словно совсем новой. На одной стороне в полутьме Джоан увидела глубокую гравировку нескольких линий, похожую на дерево. На другой – странная эмблема, словно буква мёртвого языка. На ребре медальона разглядела и нащупала письмена – тоже на непонятном наречии. Крепкая, толстая цепочка свисала с украшения, продетая через треугольное отверстие. И своими игривыми звеньями она шелестела по шершавому пергаменту письма, которая Джоан уже читала, но успела забыть.
«Вашей милости нужно всего прийти в Хуарес с медальоном на шее в дом на Холме Сентия. Вас встретят Хранители. Если вы пришли с чем нужно, вы станете представителем благородного общества»
Девушка шустро свернула всё обратно в свёрток и поспешила спрятать его в один из своих тайных карманов в платье. Джоан не стала переодеваться для дальнего пути – она даже не раздевалась, как пришла сюда после визита к аристократке. Она лишь пригладила ладонями свою одежду, будто старясь почувствовать явь. Для неё сейчас это было единственным доказательством, что всё происходящее – правда.
Вчерашний день впечатлений и переживаний ещё крутился у неё в голове. Но теперь пришла окончательная уверенность – всё было лишь началом.
Размеренная жизнь, которая таила в себе лишь маленькие сюрпризы, осталась позади. Джоан не знала насколько долго и хорошо ли это. Ведь настоящее спокойствие умерло, когда она впервые попала в лапы гоблина. А дальше становилось только хуже.
У неё дрогнули руки от воспоминания как после освобождения от темного существа, ей пришлось заключить подлый договор с архивариусом их библиотеки. Как ей пришлось стать рабой для утех старика или иначе её бы выбросили на улицу, прозвав сумасшедшей. Где она могла быть уничтожена общественным мнением, которую мог навязать архивариус обществу. Джоан не могла потерять хоть что-то, чего добилась в жизни. И согласилась на остатки прошлого. Глотая слюну, чувствуя дряблую кожу, пот и вонь старого ублюдка. Джоан никогда в жизни не чувствовала себя настолько грязной после ночей, проведенных с ним. Единственное что могло ей помочь забыться от тошнотворного ощущения, исключая алкоголь – сон. Но даже в нем были ужасы. Тени. Воспоминания из подземелья.
И гоблин в них.
Всем причинам её несчастьям был он. Богопротивное создание, чудовище, нечистое существо с отсутствующей душой. Она надеялась что сможет забыть про него. Что отвратительное нечто останется в прошлом навсегда и более не примет телесную форму перед ней.
Но злое и омерзительное отродье снова появилось в жизни.
Джоан сама не знала как могла ещё назвать его. Девушка сжала и разжала кулак, чтобы хоть как-то унять дрожь от злости.
Тварь предстала перед ней. Но будто по другому. Словно успело где-то измениться.