НКВД. Война с неведомым
Шрифт:
Меня холодным потом прошибло. И в этот момент испугался я не столько этой странности, внезапного Ванькиного исчезновения, сколько того, что мое отсутствие будет замечено. На языке уставов – а язычок этот строгий! – такие вещи именуются «самовольное оставление расположения части» и караются по всей строгости законов военного времени. Возьмут в оборот – и доказывай потом, что не было у тебя злостных намерений…
Как я вжарил со всех ног в расположение! Пятки сверкали! Не знаю, какие тогда были рекорды по бегу, но уверен, что я побил их все, сколько ни есть…
Прибегаю к самоходкам – а там все осталось, как и было. Никакой суеты, никто моего отсутствия не заметил. А у соседней самоходки
Я ему, конечно, ничего не сказал – он-то при чем? Ясно же, что увел меня от самоходок, затащил на гору, на вершину вовсе не Ванька, а кто-то вроде Ваньки. Кто-то, кто прикинулся Ванькой Масягиным. Что же мне, его по зубам бить за то, что какая-то погань именно им оборачивалась?
Слышал я о таких вещах у нас в Сибири, от стариков. На моей памяти в натуреподобного ни с кем не случалось. Я и думать не мог, что такоеменя достанет, причем не дома, не в Сибири, а на этой поганой Западной Украине…
Старики говорили, что в таких случаях надо креститься. Но, если вот так вот, совершенно невзначай, без задней мысли спросить: «Куда идем?», онотоже вмиг пропадает. Правильно говорили.
Больше со мной ничего такого в жизни не случалось. Но долго еще вздрагивал, когда меня звали куда-то идти, приглядывался к человеку и окружающей обстановке. Иногда из-за этого случались сущие конфузы, но это уже не интересно…
Куда ж он меня завести хотел, сука такая? Кто ж знает…
Люди с другой стороны
1. Беспокойный покойник
Получается нечто вроде каламбура, а? Беспокойный покойник… Но что поделать, если все тогда так и обстояло?
Я при немцах служил в полиции. Был грех. Давайте избегать крайностей и штампов, ладно? Я вам не буду свистеть про безвинную жертву сталинских репрессий, как это нынче модно среди определенного народа. Не был я ни безвинной жертвой, ни идейным борцом против коммунизма. Мне в свое время просто хотелось жить по возможности уютнее и безопаснее, вот и все. За немцами была сила, казалось, что они – насовсем.
И потом, никакой я не каратель. Хотите верьте, хотите нет. Я, между прочим, был следователем крипо. Криминальная полиция. По-советски – попросту уголовный розыск. Карателям потомдавали срока невероятно увесистые, да вдобавок многим – стенку. А я словил червонец, отсидел девять, в пятьдесят четвертом годик срезали и выпустили. Карателям червонец обычно не давали…
В общем, я служил в крипо. Оккупация – вещь сложная, вы только поймите меня правильно. Вот вы как думаете: наши завзятые советские уркаганы с приходом немцев что, поголовно подались в подпольщики и партизаны? Держите карман шире. «Совейцкая малина врагу сказала „нет“»? Это только они в своих песенках так лепили. На самом деле любая смена власти, оккупация, все эти резкие переломы– та самая мутная водичка, в которой хищные рыбки ловят своего червячка… Кто гопстопничал при Советах, так и продолжал при немцах. А если такие и подавались в партизанские отряды, то эти отряды были исключительно бандами под партизанской маской. Настоящиепартизаны их давили почем зря. Даже смешно порой было думать: с одной стороны – мы, с другой – партизаны… «А ты не воруй» – как Папанов говорил…
И потом, у немцев были своиуголовнички. Обыкновенные уголовные элементы. И они тоже сплошь и рядом перебирались на оккупированные территории, считая, что там им будет рай земной. А хрен в губки! Конечно, на оккупированных теренах [10]
Но мы не о том… Короче, я занимался чистой уголовщиной, на политикеу нас сидели другие. И однажды послало меня начальство в командировку в один небольшой городок, какой именно, никому не интересно. Какая разница?
10
Терен – район (польск.)
Там стукнулиполицейского. Бабахнули в башку из-за угла и положили на месте. Внешне это вроде бы походило на обычные штучки подпольщиков, но дело было темное. Имелись о том агентурные сообщения. Партизанскую версию, понятно, тоже отрабатывали со всем усердием, со мной не зря поехал Антон из гестапо, но, повторяю, была информация, что это никакие не партизаны, а попросту не поделили что-то меж собой сами местные полицейские. То ли один у другого отбил коханку, то ли тот, кто убил, хотел сесть на место того, кого убили. Вот нам и предстояло провести следствие согласно заведенному немецкому порядку.
Забегая вперед, я вам сразу скажу: как Антон ни дергался, стараясь выслужиться по своейлинии, но очень быстро выяснилось, что там и в самом деле чистейший криминаль. Не только баба всему причиной, но и золото. Взялиприличную кучку рыжьявдвоем, один соображал побыстрее и решил не делиться… Я заранее про это рассказываю, потому что в самом расследовании нет ничего интересного, никакой чертовщины. Чертовщина там была в другом совершенно…
Ну, мы приехали, пошли домой к покойному, когда уже стемнело. Шли без опаски – немцы в том районе хорошо почистилиокругу, и потом, через городок как раз перебрасывали на восток войска, там солдат было столько, что ни один толковый партизан и близко б не полез… Время что-то около полуночи.
Ввалились мы туда в самый интересный момент, когда в доме определенно что-то происходило: я, Антон и двое хлопцев из патрульной полиции, которых мы на всякий пожарный прихватили с собой, только переодели в цивильное. Мало ли зачем понадобятся. Если заранее есть сведения, что дело склизкое, лишняя осторожность не помешает. В то время иногда крутили самые поганые комбинации. Тот, кто его порешил, мог где-нибудь за городом и нашу машину подстеречь, а потом свалить на партизан…
Зашли мы, а там – настоящий бардак. Родные орут, цепляются за попа, а поп выдирается, норовит выскочить из дома и орет:
– Не буду я по вашему покойнику читать, не буду!
Ну, мы этот бардак пресекаем моментально – рявкнули пару раз, все и притихло. Антон – мужичок был прыткий и жадный до карьеры – с ходу хватает этого попа за глотку без всякого почтения к сану и ласково, тихонечко, по своему обыкновению, у него интересуется:
– А объясните, кали ласка [11] , человек добрый, отчего это вы не хотите читать по убиенному служителю закона и порядка? Може, тут политика? Може, вы исключительно по красным читаете? Тогда так и скажите, мы ж не звери, неволить вас не будем, негоже заставлять человека поступать против убеждений…
11
Будьте любезны.