Но в снах своих ты размышлял...
Шрифт:
Она вынимает из сумки конверт с цветными фотографиями. С невесткой в Гамбурге они не очень-то ладят.
Я всего лишь свекровь.
Лететь в Канаду слишком далеко. Там у нее трое внуков.
А в Гамбурге только один.
Тогда радуйтесь встрече с сыном, говорит молодая мать.
Марта крепко держит маленького мальчика, который, стоя на коленках, прижимается лицом к оконному стеклу. Поезд набирает скорость, он уже на городской окраине.
Ребенку надо придумать занятие, говорит она и показывает ему первых коров, пасущихся за городом на
В Гамбурге непременно свозите малыша к морю.
Мама встретит нас на вокзале, сообщает попутчица.
Марта смотрит на нее. Моложе дочери, моложе невестки. Лицо нежное, гладкое, подкрашенное совсем чуть-чуть.
Чем же занимается ваш муж?
Он консультант по сбыту в одной крупной фирме и часто в разъездах.
Младенец у нее на коленях спит, головка его лежит на сгибе ее локтя, чтоб меньше трясло.
Тоже мальчик? — спрашивает Марта.
Женщина качает головой, с нежностью глядя на младенца.
Нельзя же все восемь часов держать ребенка на руках.
Марта расстилает на сиденье рядом одеяло, которое нашлось в дорожной сумке молодой матери. Мальчик увидал стадо овец и ужасно разволновался. Поезд мчится полным ходом, за окнами золотисто-зеленые холмы, рожь стоит высокая-высокая, а иногда мимо пролетают полустанки. Марте хорошо знакомы эти места.
Смотри, бабуля, говорит мальчик, и она рассказывает ему про шерсть, которую дают овечки.
Вы сидите, сидите, говорит она молодой женщине, а то малышка проснется. Сама встает, розовое платье шуршит от каждого движения. Вынимает из сумки рожок, пеленки и маленькую подушечку. Устраивает на сиденье рядом с молодой матерью постель для младенца, ведь других пассажиров в купе нет.
Внуки, наверно, очень вас любят?
Марта кивает. В Гамбурге она последний раз была на крестинах внука.
Они вместе укладывают младенца на одеяло, и по чистой случайности их руки соприкасаются.
Вы живете одна? — спрашивает молодая женщина.
Уже восемь лет, отвечает Марта, расправляя на коленях платье.
Поезд подъезжает к первым многоэтажным домам, стоящим, что называется, прямо в поле.
Это Аугсбург, говорит молодая женщина.
Поезд притормаживает, и Марта берется за чемоданчик. Она гладит мальчика по голове, улыбается молодой матери. Та удивлена.
Да, мне только до Аугсбурга, говорит Марта.
Поезд стоит две минуты, она машет на прощание в сторону купе, за стеклом которого виднеется маленький мальчик. С чемоданчиком в одной руке и сумкой в другой она направляется в центр.
Обед еще не скоро. Магазины открылись, навстречу идут хозяйки с кошелками.
Добравшись до кладбища и поднявшись по лестнице к калитке в кирпичной стене, она чувствует, какой нынче жаркий день. Двадцать пять в тени, обещали по радио.
Гравийные дорожки среди могил тенисты и в эту пору почти безлюдны. Какая-то старуха несет в лейке воду. Прежде чем пойти на могилу мужа, Марта садится на скамью, ставит рядом чемоданчик, открывает сумку, вытаскивает носовой платок. Белый, обшитый узкими кружевцами. Утирает
В старых кладбищенских деревьях пробегает ветерок.
Она вспоминает, как очнулась от воплей невестки.
Но это же не я, сказала тогда Марта, а сын возбужденно что-то ей выговаривал. Потом он отправил ее в больницу.
Она встает, поднимает со скамейки свой чемоданчик и идет дальше. В ортопедических туфлях ноги не устают.
За его могилой ухаживают кладбищенские садовники. Все в полном порядке. Надгробие выбрали дети. Марта ставит чемоданчик на землю, нагибается оборвать увядшие листья, относит их в мусорную урну возле водопроводного крана.
В городе Марта знает маленький, не слишком дорогой ресторан. Там она обедает, а потом едет обратно, автобусом. Это дольше, и маршрут не тот, что у поезда; ей нравятся места, по которым проложен автобусный маршрут. На автовокзал она приходит заранее, чтобы устроиться у окна, за спиной шофера.
Иногда, на ее счастье, рядом садится человек, с которым можно поговорить.
Она не помнит, когда он начал пить.
Пьяный, он давал волю рукам. Дети ушли из дома, как только подросли.
К вечеру она возвращается домой. Дверь булочной все еще распахнута настежь.
На лестнице Марта встречает детей, спешащих играть во двор. Пусть шумят, ей это не мешает. Когда она отпирает дверь, соседка с хозяйственной сумкой как раз выходит из своей квартиры, здоровается и спрашивает: Благополучно съездили? Соседка — пухленькая женщина лет сорока пяти, иногда она покупает для Марты кое-что по мелочи.
В квартире жарко: южная сторона. Прежде чем пройти в комнату, она заглядывает в почтовый ящик на двери. Вынимает рекламу, писем нет ни из Гамбурга, ни из Торонто.
Из передней она идет в комнату, кладет чемоданчик на кровать, откидывает крышку и вытаскивает фотографию в рамке. Свадебное фото, как всегда, в целости и сохранности. Затем Марта выкладывает белье, ночную рубашку, туфли, относит все в шкаф, распихивает по местам.
Она не была несчастлива, когда он бывал трезв.
На кухне она ставит чайник и, вынув из холодильника масло, идет в ванную, потом заваривает мятный чай, а пока он настаивается, надевает халат, после этого относит чай, масло и хлеб на подносе в комнату и садится за стол. Она намазывает хлеб, наливает себе чаю, не спеша ест и смотрит в окно, на бледно-голубое теперь небо.
Ей хорошо в этой комнате, которую она сняла два года назад, так как не хотела после освобождения возвращаться в Аугсбург.
Дети отказались взять ее к себе. И Марта не была на них в обиде.
Покончив с едой, она выливает в чашку остатки мятного чая, а остальную посуду относит на кухню, моет и убирает.
За окнами вечереет. Уличный шум доносится глуше. Марта сидит у телевизора и мелкими глотками прихлебывает чай.
Теперь-то она понимает, что ей не следовало наносить удар. Он пробовал защититься, и с испугу она отпрянула. Он покатился по лестнице, он кричал от боли и был весь в крови.