Нобелевская премия
Шрифт:
И всё же я сам себе казался динозавром, когда снова вышел на Вазагатан. Идея насчёт «уединения в каком-нибудь защищенном месте» была совсем неплоха. Я выудил из кармана проспект, который мне дал Ганс-Улоф, и по нему сориентировался на местности.
Отель, который, как мне казалось, я помнил, оказался вовсе не тот «Нордланден», а совсем другой, принадлежавший одной из международных сетей. Снаружи он выглядел скромно, почти как офисное здание, если бы не эта горделиво позолоченная вращающаяся дверь.
Первое впечатление было такое, будто я попал на
Молодой администратор с острым носом и зачёсанными назад будто влажными волосами активно любезничал с девушкой-коллегой. Я некоторое время постоял у стойки, глядя на него, и когда ему стало ясно, что я уже не рассосусь в воздухе, он оторвался от своего занятия и осведомился, как меня зовут.
– Доктор Форсберг из Гётеборга, правильно? – спросил он, поискав в своём компьютере.
Я кисловато кивнул.
– Если так записано…
Он оглядел мой потасканный заплечный мешок, вообще весь мой, без сомнения, неуместный здесь облик.
– Это, эм-м, весь ваш багаж? – осторожно спросил он, втайне учуяв обман и возможность неуплаты по счёту.
– Я работаю в программе экономической помощи развивающимся странам, – ответил я, не задумываясь. – Это приучает путешествовать налегке.
Кажется, мой талант придумывать абсурдные отговорки всё ещё отлично действовал.
Он горячо закивал. Мне удалось произвести на него впечатление, но озабоченность его не прошла.
– А, понимаю… – сказал он, быстро кликая мышкой и вперившись в монитор, наполовину утопленный в стойку. Только дело в том, что… – Тут на его бледном лице вспыхнуло облегчение, озарив его словно молнией. – А, вот я вижу, ваша комната уже оплачена на три дня вперёд. Хорошо, тогда всё в порядке. – Он продолжал орудовать со своим компьютером. – Какую комнату вы хотите, для курящих или некурящих?
– Для некурящих, – с готовностью ответил я. Шесть лет я провёл среди никотинозависимых и больше не мог переносить эту вонь.
– Чудесно. Ваша комната номер 306 на третьем этаже. Когда выйдете из лифта, направо. – Он подвинул ко мне белоснежную пластиковую карточку с магнитной полосой: – Это ваш ключ.
Коллега, которой он посвящал себя до моего неуместного появления, подошла к нему сзади. С лукавой улыбкой она ткнула пальчиком в экран, после чего молодой человек испуганно встрепенулся.
– О, чуть не забыл, – воскликнул он, краснея. – Для вас сообщение, – кликнул мышкой. – Господин, э-э-э, Зоргенфатер просит включить ваш мобильный телефон. – Он улыбнулся, взыскуя прощения.
Зоргенфатер! «Встревоженный отец». Никогда бы не подумал, что мой ненавистный зять – человек с фантазией.
– Что-нибудь еще? – недовольно спросил я.
– Это всё, господин
Я взял свою карточку-ключ.
– Посмотрим, – сказал я и направился к лифтам. По пути мой взгляд упал на стеклянную перегородку, за которой громоздилась стена вроде как из ледяных блоков. Боже мой, что это могло быть? Я задержал шаг и присмотрелся. Произведение искусства? Обычного вида табличка называла эту инсталляцию «Бар Северный полюс». Я заглянул через одну из трёх бойниц внутрь этой ледяной крепости, увидел высокие столики из массивного льда, такую же стойку бара из грубо отесанных ледяных глыб, на которой были выставлены в ряд грубые сосуды для питья, сделанные, видимо, из того же материала.
Произведение искусства, значит. Я с омерзением отвернулся и пошёл к лифтам.
Комната была меньше, чем моя тюремная камера, но зато обставлена почти до неприличия комфортабельно. Кровать, письменный стол, шкафы, ковёр – всё массивное и дорогое.
Окно выходило на просторный внутренний двор, с трёх сторон окружённый отелем. Виднелись крыши других домов. Напротив моего окна располагалось окно такой же комнаты, как моя, она была ярко освещена, и там как раз в это время женщина снимала пуловер. Я стал наблюдать из-за шторы, но женщина только свернула пуловер и положила его в шкаф, а потом принялась разбирать свой чемодан и раскладывать вещи по полкам.
Ну да. Я сел на кровать, раскрыл рюкзак и вынул инструкции к мобильному телефону, которые дал мне Ганс-Улоф. Коротко перелистал их и понял, что перелистыванием не обойтись; крошечный аппарат обладал таким обилием функций, что трудно было понять, как по нему просто позвонить.
Я начал листать медленнее. По крайней мере, в самом начале было написано, как его включить. Я сделал это, и он затребовал пин-код. Ганс-Улоф написал мне его на обложке инструкции. Я набрал четыре цифры, и прибор этим пока что удовлетворился. Что дальше? Я ради попытки нажал на широкую кнопку со стрелками, полагая, что такая большая кнопка должна иметь особое значение. Внезапно на дисплее появилось слово Зоргенфатер.Тогда я нажал на какую-то другую кнопку, понятия не имея, на какую, и телефон начал набирать номер. Ганс-Улоф, судя по всему, предусмотрительно запрограммировал в моём аппарате свой номер телефона. Я поднёс аппарат к уху и действительно услышал, как он воскликнул:
– Алло? Это ты, Гуннар?
– Да, вроде бы, – ответил я и вскочил. – Но я совсем не так себе это представлял! – Мой взгляд упал на окно напротив. Женщина уже была без брюк, стояла перед зеркалом, собираясь расстегнуть блузку.
– Ты где? – спросил Ганс-Улоф. – В отеле, как я понимаю? Там что-то не в порядке?
– Ах, что ты, – ответил я, следя за тем, как дама напротив стягивает блузку. Она не носила бюстгальтер, несмотря на изрядный объём груди. – Отель в порядке, обычная казарма для богатых и красивых. Если не считать того, что я здесь ни к селу, ни к городу, всё просто отлично.