Ночь Бармаглота
Шрифт:
Его приход был спланирован. Хорошо спланирован заранее; карточка это доказывает.
И, согласно плану, он приходит в тот момент, когда у тебя больше никого нет дома. Возможно, сидя в своей машине, он следил, как ты возвращаешься домой, зная, что там миссис Карр, и, по всей вероятности, он или кто-то ещё следил за домом весь вечер — и ждал, когда она уйдёт, чтобы объявиться ему.
Никто его не видел, никто, кроме тебя.
Он ведёт тебя в западню. Не было никаких «Стрижающих мечей», это тоже тарабарщина.
Свяжи это с тем
Легко. Смит был сообщником убийцы, нанятым, чтобы держать тебя подальше от кого-нибудь способного дать тебе алиби на момент преступления. Кроме того, чтобы ты рассказал, объясняя, где был на самом деле, такую невероятную историю, что в неё едва ли поверила бы твоя собственная мать, будь она жива.
Но соедини это с тем фактом, что и Смит был убит. И с тем фактом, что деньги оставались в твоей машине рядом с телами.»
И это складывалось в полную ерунду.
Я глотнул ещё, и напиток показался мне слабым. Я взглянул на стакан и увидел, что просидел между глотками так долго, что почти весь лёд растаял. Я добавил ещё бурбона, и вкус снова стал нормальным.
Я вспомнил о пистолете, который схватил со стола Кейтса, том ржавом пистолете, которым были совершены два убийства. Я вынул его из кармана и вгляделся. Я смог сделать это так, чтобы не трогать засохшие пятна на прикладе.
Я вскрыл его взглянуть, не стреляли ли из него, и обнаружил, что в нём нет патронов, даже пустых. Я снова собрал его и попробовал курок. Он проржавел. Значит, из него вообще нельзя стрелять. Только выбить, как молотком, мозги из двух голов.
И я определённо выставил себя дураком, взяв его с собой. Этим я только сыграл на руку убийце. И я убрал пистолет в карман.
Мне хотелось, чтобы нашёлся кто-то, с кем я мог бы поговорить. Я чувствовал, что вслух понимаю вещи лучше. Хотелось, чтобы Смайли проснулся, и в какой-то момент я поддался искушению подняться и разбудить его. Но решил, что нет, за сегодняшний вечер я уже однажды подверг Смайли опасности, из которой он вытащил нас обоих без какой-либо помощи с моей стороны.
А это была моя проблема. И нечестно было бы впутывать в неё Смайли.
Кроме того, она не касалась ни мускулов, ни мужества Смайли. Это походило на игру в шахматы, а Смайли в шахматы не играл. Карл мог бы помочь мне разобраться. Но не Смайли. А я не хотел втягивать в это Карла.
Но хотел с кем-то поговорить.
Отлично, возможно, я слегка спятил, а не напился, определённо, не напился, но слегка спятил. Я хотел с кем-то поговорить, и я это сделал.
Человечек, которого там не было.
Я представил, как он сидит за столом напротив меня, сидит с воображаемым напитком в руке. С радостью, с огромной радостью я бы налил ему на самом деле, будь он там в действительности. Он странно смотрел на меня.
— Смитти, — сказал я.
— Да, док?
—
Задан неправильный вопрос. Он заколыхался, словно хотел исчезнуть на моих глазах. Не следовало мне задавать ему вопрос, на которой я сам не знал ответа, ведь он был там лишь потому, что туда его помещал мой разум.
Он не мог сказать мне ничего, чего я сам не знал или не мог понять.
Померцав, он снова собрался.
— Док, — сказал он, — я не могу тебе этого сказать. Как и не могу сказать, кем я работал. Ты знаешь это. — Да, он произнёс «кем я работал», не «на кого я работал». Я испытал гордость за него и за себя.
— Конечно, Смитти, — сказал я. — Мне не следовало спрашивать. И, знаешь, мне жаль — чертовски жаль, что ты мёртв.
— Всё в порядке, док. Все мы когда-нибудь умрём. И — ну, до тех пор это был хороший вечер.
— Я рад, что накормил тебя, — сказал я. — Рад, что дал тебе всё, что ты хотел выпить. И послушай, Смитти, мне жаль, что что я расхохотался, увидев тот пузырёк и ключ на столике со стеклянной крышкой. Я просто не мог удержаться. Это было забавно.
— Конечно, док. Но мне следовало отыграть всё в точности. Это входило в представление. Но смотрелось банально; я не виню тебя, что ты развеселился. И, док, я жалею, что это сделал. Я не знал всей сути — у тебя есть доказательства, что это так. Знай я всё, я бы не выпил содержимое того пузырька. Я не был похож на человека, который хочет умереть, не правда ли, док?
Я медленно покачал головой, глядя на морщинки, прочерченные смехом у его глаз и губ. Он не был похож на человека, который хотел умереть.
Но он умер, внезапно и ужасно.
— Мне жаль, Смитти, — ответил я. — Чертовски жаль. Чего бы я только не отдал, чтобы вернуть тебя, чтобы ты на самом деле сидел здесь.
Он усмехнулся.
— Не будь сентиментальным, док. Это помешает тебе думать. А ведь ты пытаешься думать.
— Знаю, — сказал я. — Но мне нужно было удалить это из своей системы. Ладно, Смитти. Ты мёртв, и я ничего не могу с этим поделать. Ты — человечек, которого там нет. И я не могу задавать тебе ни единого вопроса, на какой не способен ответить сам, так что, на самом деле, ты мне не поможешь.
— Ты уверен, док? Даже если задашь правильные вопросы?
— О чём ты? Что моё подсознание знает ответы, неведомые мне?
Он засмеялся.
— Не будем впадать в фрейдизм. Давайте придерживаться Льюиса Кэрролла. Видите ли, я действительно был поклонником Кэрролла. Я быстро учился, но не настолько быстро. Я не смог бы всё это запомнить о нём только ради одного случая.
Меня зацепила фраза «быстро учился». Я повторил её и двинулся туда, куда она вела меня:
— Ты был актёром, Смитти? Ох, да не отвечай. Должен был им быть. Мне следовало догадаться. Актёр, нанятый сыграть роль.