Ночь большой луны
Шрифт:
– Врешь, - сказал он недоверчиво.
– Выбирай выражения, - холодно посоветовал Тюбик.
Егор промолчал. Извиняться второй раз не стал. Хотя стоило это сделать.
– Они со Степаном уже ездили тебя разыскивать. Исколесили станицу, у холмов побывали… Степан, между прочим, даже лошадей забросил из-за тебя.
– Большая честь!
– ядовито пробормотал Егор.
– Да, - подтвердил Тюбик.
– Большая. Я не представляю, что он может забросить лощадей из-за кого-то
Тюбик сделал паузу.
– Ну, а кроме них есть еще кое-кто, кому ты небезразличен.
– Интересно, кто же это?
– недоверчиво спросил Егор. Насмешливо фыркнул и договорил: - Только не заливай, что Васька без меня жить не может!
– Васька может, - сухо ответил Тюбик.
– Я вообще-то имел в виду не его, а себя. Я думал, мы друзья, прости за самонадеянность.
Егору стало стыдно. Он взъерошил волосы на голове и сказал:
– Свинья я, однако. Прости меня, Тюбик. Ты настоящий друг. В отличие от меня.
– Ладно, с кем не бывает, - ответил великодушный Тюбик. Поднялся с травы. Отряхнулся и велел: - Пойдем домой.
– Пойдем, - согласился Егор.
Но прежде чем покинуть берег, он залез в речные заросли и отыскал брошенную бутылку. Показал ее Тюбику, смущенно сказал:
– Вот!
– Молодец, - одобрил Тюбик.
– Умеешь исправлять свои ошибки!
И неторопливо побежал впереди Егора.
Дома их встретили по-разному. Васька, увидев Егора, сердито сказал:
– Ну, вы даете!
И ушел.
Ника спросила:
– Все в порядке?
А Степка, как обычно, проявил рассудительность и обронил:
– Ужин на столе.
Впрочем, остракизму его подвергать не стали. Егор уже давно понял, что долгое смакование обид здесь совершенно не в ходу. Точно такой же характер был у его бабушки. Ее гнев походил на летнюю грозу: налетал шквальным рывком, разряжался коротким проливным дождем и испарялся через десять минут после начала.
Зла в душе она не держала никогда и прошлые провинности никому не поминала.
Егор сидел в одиночестве за кухонным столом. Есть не хотелось, хотелось извиниться перед друзьями, которым он по глупости доставил столько неприятностей. В этот момент в кухню вошел Степка.
– Ты в порядке?
– спросил он.
– Извини меня, - покаялся Егор.
– Сам не знаю, что на меня нашло.
Степка махнул рукой.
– Ерунда! Что ж тут непонятного? Сердишься, что барышня на тебя мало внимания обращает.
Он пожал плечами.
– Может, я бы на твоем месте тоже обиделся.
– Нет, ты мне скажи, - спросил Егор, - почему ей с Васькой интересней, чем со мной?
– Они друг друга хорошо понимают, - ответил Степка.
– Общего много. Оба рано матери лишились,
И примирительно добавил:
– Не обижайся на нее. Она совсем девчонка.
Егор вздохнул. Злость еще тлела в душе догорающими огоньками, но уже не причиняла боли.
– Ты прав, - сказал он Степке.
– Я вел себя как идиот.
– Вот и славно, - завершил довольный Степка.
– Мир и дружба. Я это больше всего люблю.
И добавил:
– Пойдем картошку печь.
– Пойдем.
Расселись, как вчера, вокруг специально вырытой ямки для костра. Егор чувствовал себя немного неловко, но Ника вела себя с таким поразительным дружелюбием, что он даже удивился. Обращалась к нему через каждые пять минут, словно хотела убедиться, что Егор ей ответит. Получается, она тоже чувствует себя виноватой.
«Ладно, проехали», - решил он великодушно.
– Ника, где ты так загорела?
– спросил Васька, с которым они без конца шушукались и пересмеивались.
– На море, - ответила Ника.
– В отпуск ездила?
Ника энергично замотала головой. Во рту у нее была горячая рассыпчатая картошка.
– А акику, - ответила она.
– Чего?
– не понял Васька.
– Не видишь, человек ест!
– одернул его Степка.
Ника проглотила все, что было во рту, втянула в себя прохладный вечерний воздух и перевела:
– На практику.
– Это как?
– не понял Васька.
– Есть такая вещь: археологическая практика, - объяснила Ника.
– Студенты должны знать основы археологии. Поэтому их вывозят на полевые работы.
– Здорово!
– восхитился Васька.
– Загораешь себе на пляже, купаешься… Пойти на исторический, что ли?
– Все совсем не так, - начала Ника, но Васька ее перебил:
– Пошутил я, пошутил! У тебя поотдыхаешь, как же… Пилишь, небось, бедных студентов, как бензопила.
– Пилю, - согласилась Ника.
– А что делать? Должны же они чему-то научиться! Потом сами спасибо скажут.
– Вот именно!
– вклинился Степан негромко, но многозначительно.
– Ну, началось воспитание!
– с тоской сказал Васька. Оживился и спросил: - Ника, а можно мне с тобой? На следующий год, я имею в виду…
Ника перебросила горячую картофелину с руки в руку.
– Понимаешь, Васька, - начала она, осторожно подбирая слова.
– Это, вообще-то не отпуск.
– Да понял я, понял!
– Не приставай к Нике!
– снова одернул сына Степка.
– Дело не в этом, - поспешно сказала Ника.
– Я хотела сказать, что на море я езжу не часто. Обычно я езжу… в другое место.