Ночь длинных ножей
Шрифт:
— Минута на то, чтобы всем разойтись по домам… Потом — не обижайтесь…
И толпа начала рассасываться, как несостоявшаяся грозовая туча на летнем небе. А через пять минут Алейников, усаживаясь в «уазик», приказал двигаться вперед…
При свете дня предметы выглядят совершенно иначе. Вот и место, где разгорелся ночной бой. Дом, в темноте излучавший угрозу, теперь выглядел неопрятным покосившимся курятником. За забором тихо и пусто. В доме никого. Кто-то забрал трупы. О недавней кровопролитной схватке напоминали многочисленные следы от пуль,
Соседи мрачно, с бессильной злобой смотрели на пришельцев, вторгшихся в их мир. На скамейке перед забором соседнего дома приютился старик в кургузом пиджаке и папахе, равнодушно наблюдавший за происходящим.
— Кто здесь живет, отец? — спросил его Алейников.
— Резвана дом был, — ответил старик. — Уже год никто не живет…
— Где сам Резван?
— Ушел. Многие ушли… Мы остались.
— Кто здесь последние дни жил?
— Никто.
— А кто в нас стрелял вчера?
— Они пришли. Ушли. Мы не спрашиваем.
— Что, неинтересно?
— У них оружие Они сами спрашивают.
— И часто с оружием бывают?
— Сейчас редко… Но бывают… Эх, солдат, раньше все правильно было. Какая страна была…
— Мало тебя Сталин в степь казахскую выселял! — зло крикнули с соседнего двора.
Алейников оглянулся и увидел выглядывавшую из-за забора напротив женщину лет сорока. Поймав его взгляд, она сплюнула и скрылась в доме.
— Выселяли, — кивнул старик. — Нас наказали. Мы виноваты были. Нас сослали Та власть справедливая была. А сейчас… Эх, сейчас вся страна наказана. Только непонятно, за кого и за что…
Он поднялся с лавки и, тяжело шаркая подошвами, побрел, сгорбившись, прочь.
Когда осматривали дом, к Алейникову подошла та самая женщина, которая ругалась на старика, и негромко произнесла:
— Слушай, русский. Загляни в дом двадцать, за разрушенной школой… Там прячется.
— Кто прячется?
— А я знаю? Прячется. Ты его самого спроси… Только у него оружие…
Больше добиться от нее ничего не удалось. Она резко обернулась и пошла прочь…
Алейников взял рацию и велел:
— Дом двадцать за школой. Блокируем.
Школа была сожжена еще в девяносто четвертом году, и, похоже, это мало кого трогало. Село было ваххабитским, а ваххабиты давно рассудили: чему надо — научит мулла. Выросло поколение детей, которые не видели в своей жизни учебников, многие не умели читать и писать.
Дом располагался сразу за развалинами школы. Он был неказистый. Из тех, в которых обычно местные жители не живут, а содержат скот, инвентарь, используют, чтобы без особого комфорта провести ночь. Обычно у чеченцев несколько таких домов в селе и окрестностях.
Алейников махнул рукой, и бойцы рассыпались вдоль забора. Улицу перекрывал БТР, его крупнокалиберный пулемет вполне мог превратить это ветхое строение в несколько секунд в кучу разбитых обломков.
— Осторожнее, — приказал Алейников. — Куда попало — не палить.
Что-то
— Пошли…
Собровцы рванули вперед, к дому.
— А-а-а, — послышался истошный женский крик.
Собровец едва не нажал на спусковой крючок, когда навстречу устремилась выскочившая из дома высокая чеченка с каким-то безумным выражением на лице Она попыталась вцепиться в собровца. Тот отпрянул, резко толкнул ее, сшибая с ног и ожидая чего угодно — выстрела, взрыва. Женщина вполне могла оказаться камикадзе, начиненной взрывчаткой.
Но это была просто женщина с глазами, полными слез.
— Уйди! — заорал собровец, прижимаясь к стене дома рядом с низким окном. Еще два бойца уже заняли свою позицию.
Но женщина не двинулась с места. Она сидела в пыли, обхватив руками голову.. Она плакала.
— Убрать, — кивнул Алейников. Боец кинулся, пригибаясь, к женщине, рванул ее за руку, поставил на ноги. Она попыталась ударить его кулаком в грудь, но он просто взвалил ее на плечо и кинулся под защиту БТРа.
Днем работать несравненно лучше. Правда, легче не только штурмовать объект, но и держать оборону, так что шансы все равно уравниваются.
Алейников преодолел расстояние, отделявшее его от стены дома, где засел неизвестный бандит или целая компания — поди узнай.
Нет проблем забросить внутрь парочку гранат, а потом зайти и посмотреть, кто там остался живой. Самый легкий вариант, который может сберечь массу здоровья, а то и жизни.
— Э, бандит, — крикнул Алейников. — Минута тебе на то, чтобы выйти с поднятыми руками. Понял?.. Ответом было молчание…
— Отсчет пошел. После этого снесем дом БТРом.
— Не напрягайтесь. Выхожу, — послышался глухой мужской голос.
Появившуюся в дверях мощную фигуру атлета взяли на прицел несколько стволов.
— Не бойтесь. Я без оружия, — усмехнулся человек, поднимая руки.
— На колени, — приказал Алейников. — Руки на затылок. И плавно, чтобы каждое движение видели…
Тоже вполне могло статься, что этому человеку терять нечего и он сейчас взорвется, стремясь унести на тот свет побольше неверных.
Человек опустился на колени, положил руки на затылок.
К нему подскочил сзади боец СОБРа. Тычком в спину распластал на земле, завел руки за спину, защелкнул наручники. Пробежал ладонями по телу.
— Чистый, — собровец перевел дыхание. — Не начинен.
Алейников вытер пот.
Пленного поставили на ноги. Алейников подошел к нему и внимательно посмотрел ему в лицо.
— Алейников, — кивнул задержанный.
— Вот это встреча, — вспомнил Алейников. Он с этим человеком встречался еще в первую войну.
— Странно встретились, — вздохнул задержанный. — Но лучше вы, чем они.
— Чем кто?
— Кровники… В доме лежит пистолет… Сразу, чтобы время не тратили, из него я убил двоих… Просьба. Женщину не трогайте. Она ни при чем…