Ночь иллюзий
Шрифт:
Вопрос, для кого я ее делаю.
Я начал работать на Внутренний Совет, но не выяснил их имена. Затем руководство было за Сенатором, некоторое время мы работали вместе, и очень неплохо, но затем и здесь что-то разладилось. Есть вероятность, что он сам сбежал от меня, но ввиду отсутствия доказательств он все еще оставался моим клиентом. Если Ван Ваук или кто-нибудь еще из его шайки выхватил его из-под моего дремлющего носа, то мой долг - вернуть его, и это означало, что я должен продолжать поиски, считая шаги и кварталы по пути, где я в последний раз видел его и Рыжеволосого.
Знакомый
Никакой двери здесь не оказалось. Возможно, я ошибся в подсчетах. Может быть, кто-нибудь пришел и заделал ее. Просто чтобы сбить меня с толку. А может быть, ее никогда не было.
Я прошел еще несколько футов и наткнулся на вращающуюся дверь; она повернулась и втолкнула меня в слепящий блеск сороковаттной лампочки, свисающей на перекрученной проволоке в холле, который или достраивали, или ломали.
В поле зрения ничего привлекательного не было, но было приятно получить обратно зрение, даже если все, что я увидел, это дранка на неоштукатуренных стенах, грубый цементный пол, шаткие деревянные ступени, ведущие наверх.
– На этот раз, - сказал я себе, - веди игру немного спокойней. Никаких размахиваний револьвером, никаких незнакомых дверей, чтобы просунуть в них голову.
Я поднялся и оказался на площадке, замусоренной стружками и кирпичной крошкой.
Над черной дверью из тяжелой латуни стояла цифра 13. Прижавшись к двери ухом, я сумел различить звуки голосов. Казалось, они о чем-то спорили. Это меня устраивало: мной владело настроение с кем-нибудь не согласиться. Я взялся за ручку; она повернулась, и я вступил в проход между оштукатуренной стеной с одной стороны и окнами из матового стекла с другой. Голоса раздавались из третьего от двери окна. Я осторожно придвинулся к нему.
– ...Как это - потерял его?
– спрашивал Носатый.
– Говорю же: возник фактор непредсказуемости! Пошли помехи.
– Это было сказано тонким, высоким голосом.
– Верните его обратно!
– Не понимаю я этого. Регенерация произошла вовремя...
– Подумайте обо мне!
– раздался голос, не совсем похожий на голос Сенатора.
– Я не могу больше испытывать того, что случилось в последний раз.
– Неважно, что вы можете иди не можете испытывать! Вы знали, на что шли.
– Неужели! Даже Профессор не знает, что происходит!
– Не называйте меня профессором, Барделл!
– Джентльмены, давайте не терять из виду объект. Все остальное второстепенно.
Возникло довольно длительное молчание. Я едва дышал и пытался прочесть мысли через окно. Или я не смог этого сделать, или там никого не было. Я нашел дверь в комнату за окнами и открыл ее. Комната выглядела так, будто она пустовала долгое время. В стенном шкафу было три погнутых крючка для пальто и немного коричневой бумаги на полке. И несколько дохлых мух. Дверь в соседний офис была забита досками. Я проверил доски, что-то звякнуло, и стена отъехала назад, брызнул золотой свет. Я спрятал крошечный пистолет и шагнул на широкую улицу, выложенную разноцветной плиткой.
XVII
Прищурясь, я глянул в небо. От солнца исходил желтый свет. Был полдень приятного летнего
– Фальшивые деньги, фальшивый Сенатор, фальшивая погода, - сказал я. Или, может быть, и это все фальшивое? Может быть, я в большой комнате с небесно-голубым потолком и с имитацией солнца.
– Может быть, - согласился я.
– Но остается вопрос - почему?
– Сенатор знает ответ, - сказал я.
– Наверняка - но заговорит ли он?
– Когда я начну бить его фальшивой головой об этот фальшивый тротуар, он заголосит, как три канарейки,- я произнес это с меньшей уверенностью, чем чувством.
– Но сначала ты должен поймать его.
– Ничего. Он не ускользнет от острого глаза Флорина - Мастера Сыска если, конечно, я не наступлю на собственный шнурок или не растеряю злость.
– Замечаешь ли ты признаки разочарования? Не устал ли еще от всех этих трюков, а. Флорин?
– Вся беда в этих трюках. Они надоели. Боже! Как они надоели!
– Проверь парк.
Я посмотрел на противоположную сторону широкой улицы, где был парк с мягкой, как пух, зеленой травой между высокими пушистыми деревьями. За ними неясно вырисовывались высокие загадочные здания, сверкающие белизной. Автомобиль на громадных колесах вывернул из-за угла и направился в мою сторону. Он был легким, как кабриолет без лошади, с закругленными углами, выкрашен в нежно-фиолетовый цвет и разрисован сложным орнаментом из золотых линий. Сидящие в нем мужчина и женщина глядели друг на друга, в то время как кабриолет двигался сам. Они были одеты в тонкие, как паутинка, одежды с цветными пятнами. Резиновые шины издавали мягкий шуршащий звук, проезжая по плитке.
– Я знал, что Генри запланировал большой сюрприз на тридцатой минуте, но такого не ожидал, - сказал я и осознал, что не просто рассуждаю вслух, но и жду ответа. Что бы там ни использовал Сенатор' для "ерша" в моем пиве, но побочных эффектов от этого получилось больше, чем после шести месяцев гормональных инъекций, и, возможно, включало галлюцинации с фиолетовыми экипажами, катящимися по улицам под солнцем в два раза больше и в три раза ярче, чем наше.
Самое время было завернуть куда-нибудь и избавить свой организм от этой штуки. Я направился к самому большому кусту, обогнул его и почти столкнулся с Сенатором.
Его голова дернулась.
– Вы!
– сказал он без удовольствия в голосе.
– Что вы здесь делаете?
– Прошу прощения, я задремал, пока вы говорили, - сообщил я.
– Невежливо с моей стороны. Как поживает простреленное ребро?
– Флорин, вернитесь! Быстро! Вы не должны быть здесь! Это все ошибка!
– Что это за место. Сенатор? Он попятился от меня.
– Я не могу вам сказать. Я не имею права даже разговаривать на эту тему.
– Извините мою настойчивость, - сказал я и попытался схватить его за шиворот, но он отпрыгнул назад, увернулся и рванул прочь. Я начал преследование, пользуясь заимствованными у кого-то ногами и буксируя голову размером с дирижабль на конце стофутового кабеля.