Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны
Шрифт:
Однажды Пол остановился, слушая один из таких призывов, по-прежнему держа в руках охапку дров.
— Ужасная буря, — сказал он. — Я вспомнил статью в одном журнале. Я тебе о ней рассказывал, Флоренс. Парень там говорит, что мир подходит к концу: полюса меняются, и от этого приливные волны, землетрясения и всё такое. И зимы у нас холодные, каждая следующая хуже предыдущей. Может, северный полюс как раз сейчас идёт к нам.
Флоренс рассмеялась. «Конец мира? С детства слышу такие разговоры. Была какая-то церковь, её сторонники верили в конец мира,
Если сюда идёт северный полюс, не думаю, чтобы кто-то мог подойти и сказать „Стой!“ — и он остановится. Мир давно уже неспокоен. Землетрясения всегда были — посмотрите на Калифорнию. Моя племянница Марджи пережила два. У неё все чашки на кухне побились. Даже две красивые старые тарелки, которые бабушка Хеншо завещала ей. И ещё вулкан на западе несколько лет назад. Многое происходит, но мир ещё не кончился».
Мир подходит к концу — Гвеннан не смотрит на стол в кухне Ньютонов. Она висит в пространстве над морем, полным горящих островов, от воды поднимается пар, на берег обрушиваются огромные волны, земля раскалывается и извергает огонь… она видит смерть…
— Гвен! Гвен! Что с тобой, девочка?
Мир умирает, и она ничего не может сделать, никак не может остановить…
— Гвен! Ты больна?
Её всю трясёт. Картина исчезла, огонь земли покрылся пеплом, волны разнесли этот пепел. Над ней наклонилась Флоренс, лицо её полно заботы. Не успев подумать, Гвеннан сказала: «Это уже было… когда-то…»
— Что случилось, Гвен? Ты потеряла сознание? Ты ужасно бледна. Тебе больно? — руки Флоренс лежали на плечах девушки: она боялась, что Гвеннан упадёт со стула.
— Конец мира, — Гвеннан была всё ещё ошеломлена ужасным зрелищем, увиденным в зеркале. — Приливные волны… и вулканы… земля… всё погибло, — она мигнула. К ней быстро возвращался здравый смысл. — Наверно, я слишком много читаю, Флоренс. Я читала книгу… — она попыталась быстро сочинить правдоподобное объяснение, чтобы соседи поверили. — В ней описывается теория — что мир прошёл через серию катастроф, убивавших почти всё живое, и после них всё начиналось сначала. Автор пишет очень красочно, кажется, что своими глазами видишь, как это происходит.
— Ты имеешь в виду потоп и всё такое — в Библии, — Флоренс кивнула. — Да, Пол говорил, что в тон статье в журнале было ещё много всякого. Что у всех народов земли есть предания о великом потопе, после которого спаслось очень немного. Эти племена никогда не слыхали о Библии. Как будто у всех одно и то же. Но этот писатель, о котором ты говоришь, Гвен, должно быть, он здорово написал. Ты как будто во всё это поверила…
— Мисс Несса всегда говорила, что у меня слишком сильное воображение, — Гвеннан старалась загладить свою ошибку. — Когда я читаю, оно иногда меня совсем уносит. Не думаю, чтобы когда-нибудь узнали, что было на самом деле.
Пол сложил
— На этот раз, вероятнее, какой-нибудь придурок сбросит бомбу. Вот уж это будет конец, — заметил он. — Мы все в эти дни живём на краю пропасти. Кажется, все понимают, что война никому не принесёт выгоды; у тех, кто выживет с обеих сторон, просто нечего будет брать, — он сел и вытащил трубку. — И у нас не больше возможности остановить бомбу, чем большие волны, или вулкан, или землетрясения. Мы не такие сильные, как многие думают.
Флоренс плотнее запахнула свой свитер. «Как ужасно ты говоришь, Пол. Может, лучше сыграем в монополию? Она поможет нам отвлечься».
Да, отвлечься. В её снах было сказано: на этот раз не природа, а сам человек угрожает своему существованию. Гвеннан впилась пальцами в ладони. Сам человек — и кто в состоянии остановить его?
Глава 13
Казалось, оправдывались самые пессимистические прогнозы погоды на следующие недели. Кратковременную оттепель, во время которой Уайтбридж возобновил нормальную зимнюю жизнь, снова сменили бури и свирепые северные ветры. Несколько недель подряд Гвеннан бывала в библиотеке только раз или два в неделю. Но когда она открывала, посетителей набиралось много: во время долгих зимних вечеров город обращался к книгам.
Джим Пайрон всё ещё рылся в бумагах Кроудеров и время от времени рассказывал Гвеннан о своих новых открытиях. Именно он принёс новость, которую она, скорее, не хотела бы слышать: новость возбудила в ней мысли, казалось бы, давно уже забытые.
— Молодой Лайл вчера вечером был у Гренстона, — сообщил Пайрон. — Я считал, что у Лайлов свои запасы, но он закупал продукты. Мне кажется, это был предлог. Ему нужно было кое-что другое…
— Да? — она понимала, что голос её звучит холодно и высокомерно, но Гвеннан не желала ничего даже слышать о Лайлах.
— Он… Гвен, может, ему казалось, что он очень хитёр, но я думаю, он просто хотел узнать, что вы делаете. Прямых вопросов не задавал, всё ходил вокруг да около.
— И что же ему сказали? — резко спросила она.
— Кто-то упомянул, что вы проводите непогожие дни у Ньютонов. Это вполне разумно. Знаете, Гвен, что-то в нём есть, в этом парне. Ему что-то нужно, очень нужно. Вы ведь дружили с леди перед её отъездом? Может, он считает, что она вам что-то рассказала… что-то, что ему нужно знать…
Гвеннан вспомнила последнее письмо. Она могла бы прочесть его наизусть и всегда сможет — она в этом уверена. Письмо и подвеска. Тору Лайлу нужна подвеска. Может быть, если отдать ему амулет, она избавится от всяких контактов с Лайлами. Это единственный выход. Но, даже думая об этом, она поняла, что не отдаст.
— Мне нечего ему сказать, — ответила она. — А он считает, что есть?
То, что Тор Лайл следит за ней, вызвало у неё новый прилив тревога. А она считала, что избавилась от неё.