Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны
Шрифт:
Оставив одежду на полу, женщина, как показалось Гвеннан, с огромным усилием подняла крышку ждавшего гроба и забралась внутрь. На лице её появилось облегчение, радость, она приветствовала смерть…
Легла, и крышка сама собой медленно опустилась. Глаза женщины уже закрыты. Гвеннан не видела никаких следов дыхания.
Но хотя погребение завершено, картина не исчезла. Какой-то внутренний голос, которого, впрочем, Гвеннан не слышала, привлёк ее внимание к белому гробу в дальнем конце линии. Опускание крышки гроба женщины как будто послужило сигналом. На поверхности дальнего фоба появилась щель.
Гвеннан еще не видела, кто там внутри; однако вдоль края гроба что-то мелькнуло, показались пальцы, рука уцепилась за край. Медленно, напряжённо в фобу сел человек. В ближайший гроб вошла и легла отдыхать женщина, но из дальнего поднялся мужчина; он долго сидел, будто набирался сил, перед тем как встать. Молодой человек, с великолепно развитой мускулатурой, он широко развёл руки, потянулся. Потом встал и сделал шаг вперёд.
Вначале у Гвеннан перехватило дыхание — Тор? Но тут он посмотрел ей прямо в лицо, начал упражняться, нагибаться, потягиваться, возвращая тело к жизни. Те же яркие золотые волосы, почти те же черты лица, что у Тора Лайла, но это был другой человек, хотя, вероятно, близкий родственник.
Проходя вдоль линии фобов, он вначале спотыкался, но с каждым шагом движения его становились всё увереннее. Он подошёл к нише в стене и достал оттуда бутылочку радужно-яркого стекла. Отлив немного из неё в такую же чашку, выпил сё одним глотком. Не обращая внимания на фобы, прошёл вдоль них дальше, пока не оказался возле груды сброшенной женщиной одежды. Тут он остановился, подобрал и встряхнул одежду. Из складок выпал какой-то предмет, который человек нетерпеливо схватил. Держа находку в одной руке, он свернул одежду и сунул её в другую нишу в стене; там одежда лежала грудой несколько мгновений, потом вспышка, и одежда исчезла.
Человек повернулся и вышел из комнаты, держа свою находку в руке. Зеркало тут же потускнело. Но Гвеннан всё поняла. Одни ли только Лайлы? Или есть и другие семейства, члены которых знают такое обновление, возрождение? А как же полукровки, результаты смешанных браков? Обновляются ли и они? Или их ждёт лишь нормальное рождение, лишение всех остатков памяти, всех следов Силы — каждый раз новое начало?
Девушка снова увидела свой гороскоп — поворот звёздного колеса. Как физическую тяжесть ощутила она уверенность, что обладает тем же потенциалом, что и Орта. Она устала, как та, другая леди Лайл, которая давным-давно легла отдыхать в фоб, а недавно сделала это вновь.
Гвеннан покачала головой. Лайлы не знают смерти. Они засыпают, чтобы снова возродиться, следуя жёстко заданному циклу. А что они делают сейчас? По-прежнему ли они учителя, тайные предводители? Неужели поворот звёздного колеса для неё означает новый цикл катастроф и гибели для них?
Катастрофа, на этот раз рожденная человеком, а не силами природы. Угроза новой войны, нависшая над миром после Хиросимы, показала, что человек способен вернуть старые знания, но прилагает их к собственному уничтожению. Безумие охватывало многие поколения. Война — и затем полное уничтожение. Что же могут сделать эти спящие, даже если они все проснутся и разойдутся по миру? Смогут
Гвеннан ощутила глубокий упадок духа, безнадёжность, по-своему такую же злую, как те чудовища, которых Гвеннан видела на равнине. Она взглянула на гороскоп и подумала, что это насмешка над ней. Что значит. для неё поворот колеса? Она не опекун…
Её внимание резко отвлекла вспышка, ощущение горячего в руке. Подвеска! Циферблат пылал, в ярком сиянии больше не видны были символы, полосы света вращались с такой скоростью, что образовали сплошной огненный круг. Полукровка… не владеющая Силой… она попыталась отделаться от подвески.
Гвеннан дрожала, тело её раскачивалось на трёхногом сидении. В голове метались мысли, полуосознанные впечатления, боль становилась нестерпимой. Чёрная волна грозила поглотить её; Гвеннан утратила связь с внешним миром и упала — вперёд, во тьму.
Тьма и пустота — но что-то она должна отыскать, получить — и удержать. Она искатель и не может отказаться от своей участи, хотя страстно хочет, чтобы темнота и покой царили вечно.
На этот раз впереди не было никакой дороги, никаких ворот, открываемых знаками Силы. Если она и двигалась (она даже в этом не была уверена), то сквозь пустоту, где существовала только её крошечная сущность — и всё сокращалась, становилась ко всему равнодушной…
Гвеннан открыла глаза. Неужели тьма наступила только потому, что она от боли закрыла глаза? В её теле жила энергия, плоть её звенела, напрягалась; эту энергию она не смогла бы контролировать, даже если бы попыталась. Она больше не сидела на треножнике, но и не упала на пол рядом с ним. Она шла, и перед ней не было зеркала, не было сверкающей стены.
Она быстро шла по коридору, шла целеустремлённо. Стены коридора не из грубых камней. Она видела тщательно отполированные большие блоки странной формы, так старательно подогнанные друг к другу, что не было заметно даже следа скрепляющего раствора.
Потолок нависал низко. Гвеннан легко могла бы, подняв руку, провести пальцами по образующим его плитам. Света не было, кроме того, что она несла с собой — светилась подвеска в её руке, также слабо светился плащ на её плечах. Она шла в свете… она… носитель….
Гвеннан подняла свободную руку, держа её над собой и немного впереди…
Голос. Нет, у неё нет такой Силы. Но с пальцев её срывались лучи света, бледные, далеко не такие яркие, как в храме Орты. Гвеннан помахала рукой, расставив пальцы. Ленты света лениво плыли, обвиваясь вокруг неё на ходу.
Она играла, как ребёнок, обретённой Силой, и отдельные кусочки знаний связывались друг с другом. Леи — древняя вера в них справедлива! Сквозь землю, как вены в теле, проходят энергетические линии. Человек когда-то знал об их существовании, извлекал из них энергию для лечения, для защиты, для благополучия мира. Но потом они были порваны, разошлись, и остались только легенды. Но они не умерли, они постепенно восстанавливались, перестраивались. Некогда разорванные линии тут и там соединялись, заново создавались каналы; они ещё не так сильны — слишком велика была катастрофа, — но всё время усиливаются.