Ночная духота

Zella

— Джанет, это игра! — повторил Клиф, отводя мои руки от лица. — Гляди!

Я сначала услышала смех Лорана, а потом уже увидела, что он спокойно сидит на земле. Индейцы расступились и стали рассаживаться на прежние места. Лоран продолжал хохотать, глядя в бесстрастное лицо отца. От каждого нового смешка стрела всё больше и больше выходила из тела и наконец упала ему на колени. Он изогнулся змеёй и подхватил её зубами, затем выпрямился и выплюнул в сторону графа. Граф не поднял стрелы, а неожиданно раскинул руки, и Лоран метнулся ему в объятья. Граф уткнулся в плечо сына, и мне показалось, что по его ледяной

щеке скатилась тёплая слеза. Неожиданно к ним подошёл сам Габриэль и протянул какую-то корзинку. Граф взял её одной рукой, потому что второй продолжал придерживать сына, для которого избиение всё же не прошло даром. Не проронив и звука, они медленно направились к лестнице, ведущей к ручью.

Я молчала и глядела на огонь, вокруг которого начался танец. От мерного похлопыванья палок-трещоток я вновь вздрагивала, словно от удара графской палки, а Алехандро, скорчившись, продолжал одиноко лежать в стороне.

— Йоно-вэй-Йоно-вей, — доносилась до меня песня индейцев, забивая в голове любую возможную мысль.

Я полностью растворилась в увиденном, боясь дать происходящему какую-либо оценку. На моих глазах наворачивались слезы, сами собой, и я не понимала, по кому сейчас плачу.

— Мы собираемся, чтобы веселиться, — неожиданно раздался у меня над головой женский голос, и я подскочила с колен Клифа, чуть не сбив Монику с ног.

— Идём. Поможешь разнести оставшуюся еду по машинам. Детей сейчас увезут. Клиф, отпусти её!

И тут я только заметила, что Клиф держит меня за руку.

— Иди.

В голосе его чувствовалась злость, но он не смел выказывать тиранство перед дочерью Каталины.

— Ты чего так испугалась, глядя на клоуна? — спросила Моника, когда мы выбрались из толпы к сложенным стопками коробкам с едой.

— Лоран не клоун, — даже оскорбилась я.

— Клоун, — со смехом повторила Моника. — Я же просила тебя ничему не удивляться сегодня! Этот Лоран был койотом, это церемониальное убийство. Он как бы побеждал магию шамана смехом, и тот теперь за причинённую ему боль должен расплатиться с ним.

— Чем?

— Не знаю. Но что-то они делают там у ручья. Дед зачем-то дал им корзину с листьями ядовитого дуба. Раньше женщины подкрашивали им кожу детей, рождённых от белых, чтобы те больше походили на индейцев.

— Это же ожог!

— Ну так не все дети и выживали. Пойми, они в чём-то так и остались примитивными.

— Ты слышала что-то о доне Антонио? — поспешила спросить я, вдруг представив, что именно от ядовитого дуба мог погибнуть сын графа.

— Ничего, но похоже он тут известная личность. А ты-то его откуда знаешь?

Её большие глаза сузились до щёлок.

— А я его не знаю, — сказала я теперь уже точную правду. — Лоран, ваш койот, был моим, — я поперхнулась, — в общем врачом. Он лечил меня по просьбе Клифа. А это его отец. Он неделю назад прилетел из Парижа. Я понятия не имела, что он как-то связан с Габриэлем.

Моника ничего не сказала, и мы молча разнесли коробки по нескольким машинам. Я думала про ядовитый дуб и про то, что возможно как-то им можно вернуть Лорану привычный цвет кожи. И ещё я думала, что это похоже на издёвку, давать графу то, что убило его родного сына, чтобы спасти приёмного. Я почти плакала или вновь втягивала носом океанскую воду, потому шла, не глядя под ноги, пока не наткнулась на кого-то,

но испанское извинение застряло в горле, потому что передо мной стоял граф. Он оставался почти обнажённым, только теперь на его плечах лежала шкура.

— Катерина, мне надобно поговорить с тобой.

Его руки уже лежали на моих плечах, потому я не смогла отшатнуться, услышав из его уст русскую речь.

— Чего так испугалась, милая? Боюсь, французский они выучили наряду с испанским и английским, а вот по-русски никто здесь не понимает. А мне не хотелось бы иметь лишние уши для нашей беседы. Позволь пригласить тебя на небольшой променад?

— Откуда вы…

Я не закончила свой вопрос, начав его по-английски, потому что на губах графа появилась привычная снисходительная улыбка.

— Не из твоей головы. Ты с трудом составляешь предложения на своём родном языке, Катерина. Я просто однажды сумел осилить «Войну и Мир» в оригинале. Идём, Катерина, пока дочь Каталины не позвала Клифа. Именно о нём я собрался повести беседу.

Я вздрогнула, и тут же получила на плечи шкуру, хотя лучше бы та оставалась на плечах графа. Его нагота лишь подстёгивала мой страх, но я покорно шла, ведомая его рукой в темноту убегающей от парка дороги.

========== Глава 34 ==========

Убывающая луна печально освещала пустую двухколейку, и мы спокойно шли по асфальтированному краю, не пачкая ноги в придорожной пыли. Шкура приятно согревала тело и служила защитой от странных взглядов графа, который продолжал глядеть на меня с тем же вниманием, что и у костра, хотя я и не понимала, что в этот раз ему вздумалось отыскать в моей голове — в ней за проведённые врозь часы не прибавилось ни одной мысли, только заварилась ещё большая каша. Неужели он пожелает помочь мне в ней разобраться? Сам, потому что попросить его не хватит сил. Какое там вытрясти ответ! Ухватиться за руку, чтобы он сбавил шаг, и то страшно. Не граф шёл рядом, а кто-то другой, ещё более загадочный и недобрый. Пусть первым нарушит молчание, пусть вновь превратит меня в слушательницу. Я не хочу говорить, я боюсь сказать не то… Секунды страха текут медленнее мёда и обжигают сильнее раскалённого железа. Отчего этот странный дон Антонио молчит? Разве не сам собирался говорить со мной о Клифе?

Парк давно скрылся за поворотом, и я подумала, что, если ускорить шаг, то к утру можно дойти до местной миссии. Только я и так с трудом переставляла ноги, пытаясь удержать сандалии со спущенным из-за набухшей мозоли задником, потому по-детски сильно испугалась подобной перспективы. Спросить, куда идём? Только единственный вопрос, который готов был спрыгнуть с языка, касался мёртвого сына графа. Но я крепко стиснула зубы, не считая себя в праве открывать ногой дверь туда, куда меня не приглашали. Странно-то как, кто же заставил меня начать понимать испанский? Кому важно было, чтобы я узнала тайну графа? Клифу? Да только откуда у того взяться подобной силе?! Неужто это сделал Алехандро, ведь до того, как индеец сел подле меня, я оставалась глухой тетерей? Если это месть графу, то какую роль могу в ней играть я? Неужели в наш треугольник, Антуан-Клиф-Габриэль, впутался ещё один персонаж, или даже не один? Каталина слишком сильно заинтересовалась мной, и явно не забота о Диего погнала её домой? Так кто теперь тасует колоду моей жизни? Кто?!