Ночная духота
Шрифт:
Стало холодно, как от ледяного кофе, который щиплет глаза. Меня пробила дрожь, будто вода вновь ручьями заструилась по телу, как тогда, когда я только вскарабкалась на бортик бассейна. Я стащила через голову мокрую майку и скинула с ног юбку, не веря, что следую своей воле, пусть ноги и отлепились от пола. В руках графа вновь оказалась книга, и я словно переступила со страницы с яркой картинкой на тёмную, откуда на меня глядело чудовище и вновь пускало в моё сердце щупальцы нечеловеческого ужаса — я не могу изменить решение хозяина или его отца.
Перед глазами на мгновение возникло мрачное лицо Клифа. Таким я оставила его в гостиной. Он наконец осознал
— Может, наконец скажешь, зачем разделась передо мной?
Граф словно хлестнул вопросом, и я подхватила ледяную одежду и прижала к груди, куда так и не опустился взгляд вампира.
— Я пытаюсь согреться хоть немного, — пролепетала я, на долю секунды вновь усомнившись в злых намерениях графа. — Я рассчитывала принять душ, но ошиблась комнатой, и раз вы меня не отпускаете…
Голос дрожал, потому что я безнадёжно искала в бесцветных глазах графа живой огонёк.
— Ты себе льстишь, Катья… Можешь даже воспользоваться дверью из моей спальни, которую ты так и не заперла. У меня нет никакого желания в данный момент тебя рисовать, так что можешь не стоять передо мной в подобном виде, — и тут же добавил потухшим сиплым голосом: — Если, конечно, ты не разделась для чего-то иного… Тогда повторю ещё раз, ты себе льстишь… К твоим годам следует знать, что мужчине намного приятнее самому раздевать женщину, чем смотреть стриптиз, да ещё настолько дешёвый. Моё отношение к тебе, как мне казалось, ты уже уяснила, а намёки моего сына можешь пропускать мимо ушей. Ты меня не интересуешь. Ни как женщина, ни как модель. Я успел утолить тобой художественный голод, а иного у меня нет. Так что ты свободна от моего общества. Я тебе уже сказал это вчера. Сегодняшняя прогулка в саду ничего не изменила, поверь мне…
И я поверила, вновь прокляв свой страх. Лицо вспыхнуло пламенем стыда за мысли, которые привели парижанина в такую ярость, что ему пришлось так долго молчать. Я понимала, что обязана извиниться, но язык прилип к стиснутым зубам, да и слова не подбирались ни на одном известном мне языке. Страх липким потом стекал по телу, словно сопротивлялся своему уходу, желая владеть мной безраздельно, как во время страшных панических атак. И вдруг граф улыбнулся, вновь превратившись в кота.
— Но если ты решишь продолжить прерванный разговор, — изрёк вампир, растягивая каждый слог, — то отправляйся в душ, надевай пижаму, и тогда я пущу тебя в свою постель для дружеской беседы.
Я всегда любила котов, но сейчас начала ненавидеть всех представителей семейства кошачьих. Страх пропал, и на смену пришла досада на то, что я так легко становлюсь предметом насмешек. Граф откинул одеяло и ласково провёл пальцем по белой подушке. Меня передёрнуло, будто он коснулся меня. Интересно, это то предложение, от которого обычно не отказываются? Впрочем, что я теряю — ничего. Если и суждено мне что-то потерять в обществе графа, то это произойдёт без моего на то разрешения в любом случае.
— Я принимаю приглашение, — сказала я, украдкой облизнув пересохшие губы, и вдруг набралась
Граф тотчас перебил меня с прежней яростью:
— Здесь ставлю условия я. Если тебя что-то не устраивает, то твоя спальня за стенкой, и ноги моей в ней не будет, даже не мечтай. Compris?
— Oui, je vous comprends tr`es bien? — поспешила заверить я графа в своей вменяемости, и всё же было обидно не получить ответа на такой простой вопрос — чей дневник читал Лоран в подвале.
Продолжая прижимать к груди мокрую одежду, я толкнула дверь в ванную комнату. Горячий душ не согревал: меня продолжало трясти, но уже не от холода, а потому, что я смутно представляла предстоящий разговор с графом. Зачем ему мучить меня разговорами о Клифе? Чего он хочет добиться? Куда проще вернуться в гостиную и спросить его самого? Время шло, но слишком медленно. За окном ещё долго не появится оранжевая полоска восходящего солнца. Да и не пробиться ему в этот страшный склеп через закрытые жалюзи.
Полотенце несколько раз выскальзывало из дрожащих рук, и я не смогла толком вытереться. Волосы тоже не желали сушиться. Горячий воздух обжигал лишь пальцы, и я в бешенстве рвала ногтями спутанные пряди. И была бы рада не одеваться вообще, ведь сейчас рядом с графом меня и шуба не согреет. Только он неспроста велел надеть пижаму, потому что прекрасно знал, что единственная пижама была куплена мной три года назад для пижамной вечеринки, и тогда ткань со множеством сердечек и фигурок «Хэллоу, Китти» меня веселила, как и возможность увидеть в дурацком виде сокурсников. А сейчас будет веселиться граф, ведь мой дурацкий внешний вид так подходил к моему имени…
— Я не смотрю детские мультики, — сказал вампир, не успела я приоткрыть дверь ванной комнаты. — И меня не интересует, во что ты одета. Главное, что ты вообще одета.
— Так вас всё же заинтересовала моя нагота не только в художественном плане?
Я закрыла дверь и прижалась к ней спиной, проклиная свой язык.
— Не в том смысле, в котором ты надеялась, — усмехнулся граф, и я вздрогнула, ощутив в смешке затаённую угрозу. — Запах ткани перебивает другой запах, борьба с которым мне всегда даётся с большим трудом. Но сейчас ты можешь без боязни устроиться на подушке рядом со мной, потому что конфликтовать с Лораном и Клифом из-за искусанной девочки мне не хочется. А как женщина ты меня не интересуешь, усвой это раз и навсегда. Твои мысли для меня хуже пощёчины. Я повидал дно Парижа, и оно намного отвратительнее того, что описал в романе Газданов, хотя, уверен, ты так и не дочитала до конца… Но даже там женщины сохраняли лицо, и ни одна не была мне так мерзка, как ты.
Я продолжала стоять у двери, не зная, как расценивать последние слова: быть может, он забирал обратно своё приглашение.
— Я сказал — ложись!
Сказали? Но я не слышала. И отчего не повторить без хлыста? Какой же болью отдаётся ваша злоба в моей голове! Как люди вообще умудряются в вас влюбляться, или когда вы что-то испытываете к человеку, то стараетесь не причинять ему боль?
Я не должна была даже мысленно задавать вампиру подобных вопросов. Граф вернулся к чтению и полностью проигнорировал не только вопросы, но и мои слабые попытки вытащить из-под него одеяло. В итоге я бросила гиблое дело и спрятала лишь голые ступни. Ночник граф так и не потушил, поэтому на тёмном потолке проступала тень ночного солнца. Я лежала и смотрела на неё, надеясь, что сон сомкнёт мои очи раньше, чем граф решит от чтения перейти к разговору.