Ночная духота
Шрифт:
— Неужели у тебя не осталось воспоминаний, не связанных с Клифом? — спросил граф, распахивая дверцу «Бьюика», который всё ещё оставался в нашем распоряжении. — Ты могла вспомнить какой-нибудь концерт. Наверное, ты находишь приятным терзать душу воспоминаниями. Но что в действительности дал тебе Клиф? Ничего. Ты должна понять, что кроме боли и страха он не принёс в твою жизнь ничего. Сожаление — самые крепкие узы. Перестань жалеть о том, что ты встретила его, и так же перестань жалеть о том, что он ушёл от тебя. Только тогда ты вырвешься из его плена.
Граф ещё не завёл машину, и я смогла спокойно повернуться
— А вы можете просто стереть эти воспоминания? — спросила я, хотя ещё секунду назад даже не думала о том, чтобы всё позабыть.
— Нет, — тут же ответил граф и повернул ключ. — Эти воспоминания часть тебя. Не слишком ли дорогую цену ты готова заплатить? Это то же, что остаться без руки. Воспоминания — это наш опыт, который предостерегает от ошибок в будущем. Только сейчас ты пытаешься сделать новую ошибку…
— Я даже не думала о вас, — тут же выпалила я, и в тот момент мне казалось это правдой.
— Врёшь, — граф не повернул головы, но и в профиль я видела искривлённые усмешкой губы; даже бакенбарды и те, казалось, смеялись. — Ты ищешь ему замену, и, конечно, по твоей женской логике, другой вампир сумеет сделать это намного лучше смертного. Но, знаешь ли, нам слишком тяжело отпускать жертву… Пожалуй, мне есть в чем позавидовать Клифу — его выдержке. Для меня живая кровь бурлит слишком громко. Такую цену ты не готова платить. А я не готов ругаться с сыном из-за особы подобной тебе. Я разве похож на юнца, для которого все кошки серы?
— Вас ждёт кто-то в Париже?
— А какой ответ ты желаешь получить? — граф так и не взглянул на меня.
— Правду, — прошептала я.
— Да неужели? — вампир расхохотался, а я лишь сильнее стиснула зубы. — Правда — это последнее, что женщина желает услышать от мужчины.
— Но мы с вами не мужчина и женщина… Вы дали мне это понять всего минуту назад…
— Ждёт ли меня кто-то в Париже? — тут же передразнил мою интонацию граф. — Ждёт. Вернее я жду. Этого достаточно?
— Если только вы не желаете сказать мне больше.
— Не желаю.
— Я всё поняла, — прошептала я и с яростью застегнула ремень. — Пожалуйста, отвезите меня домой и забудьте всё, что мне обещали. Клиф и Лоран — это мои личные проблемы, и я бы с ними прекрасно справилась, не спутай вы карты своим появлением.
— Ну да, лучшая защита — нападение. Это не ты вешалась мне на шею? Это не ты рылась в личных вещах моего сына? Это не ты решила вдруг, что твоя жизнь имеет для меня какую-то ценность? Я сказал, что ты не интересуешь меня ни как жертва, ни как женщина. Я просто решил помочь, как помог бы любому…
— Я не просила у вас милостыню, — слёзы обиды уже дрожали в моём голосе.
— А я никогда и не подаю милостыню. Ты ничего не просила, и именно потому мне захотелось тебе помочь. Вернее тебе помочь нельзя. Ты должна сама пройти весь этот путь, но я могу держать тебя за руку, и пройти этот путь со мной будет намного легче. Ладно, я вру. Мне глубоко несимпатичен Клиф, и потому я горю желанием освободить тебя от него. Конечно, ты сейчас думаешь, а почему тогда я не заберу тебя себе, ведь это и будет самым сильным ударом по его самолюбию. Быть может, Клиф действительно все ещё настолько человек, что способен чувствовать уколы ревности, но я уже слишком стар, чтобы играть на инстинктах. Я их не понимаю
— Сколько вам лет?
— Двести десять. Я более чем стар. Я успел постареть при жизни, мадемуазель. Только речь не обо мне. Я дам тебе время подумать, и когда ты всё же попросишь меня о помощи, я обещаю сделать всё, что в моих силах. А пока я попрошу о маленьком одолжении — пойди со мной завтра на бал… Глупо то, как — на вечеринку. На сборище, как я ещё могу назвать ваши американские посиделки! Лоран возомнил себя Шопеном и решил играть в салонах, но мне страшно отпускать его одного после отравления.
— Но зачем нужна я…
— Затем, чтобы не оставлять тебя дома одну. Я не хочу, чтобы Клиф приблизился к тебе даже на секунду, пока ты не дашь мне свой окончательный ответ. А ты дашь мне его в пятницу. Это будет символично. Договорились?
— D’accord, — кивнула я и вцепилась в ручку, потому что граф, похоже, спутал улицы города со скоростной трассой.
В цирке я успела перекусить, потому графу не пришлось кормить меня дома. Пошёл третий день, как я не видела Лорана, но дожидаться утра у меня не было сил. К тому же, граф решил попробовать самого себя в роли Шопена, и его музыка колыбельной ложилась мне на плечи. Поняв, что против воли сворачиваюсь на диване калачиком, я извинилась и ушла к себе, когда на часах не было и четырёх утра. Граф продолжал играть, но я и не надеялась, что он последует за мной — похоже, ему и правда дорога другая женщина. И он сумел полюбить в третий раз… Или же нагло врал про Эстель, и она вовсе не умерла… Нет, нет, меня не касается личная жизнь графа и тем более мне нет никакого дела до матери Лорана. Мне дали время подумать о самой себе, но думать о Клифе не хотелось…
Сейчас следует выспаться, чтобы достойно встретить вампирское общество. Я уже знала, что надену завтра кремовое платье, которое купила, получается, ровно неделю назад. Только привести себя в порядок самостоятельно я не сумею, потому следует проснуться хотя бы к двум часам дня, чтобы успеть в салон.
Только сон ушёл, словно у невесты перед свадьбой. Музыку Шопена ещё четверть часа усыпляла меня. Было не по себе от мысли провести ночь в окружении множества вампиров, но рядом с тревогой стояла уверенность в том, что с помощью графа я сумею отыграть эту страшную роль. Пожалуй, остаться дома и очутиться наедине с разъяренным Клифом будет пострашнее любого бала Сатаны.
========== Глава 21 ==========
Я вернулась во всё ещё спящий дом, сняла сандалии в гараже и на цыпочках прошла к себе в комнату. Голова с уложенными локонами, казалось, стала тяжелее на несколько пудов — или я слишком напрягала шею, боясь потерять даже одну шпильку. Дрожащими рукам я срезала с платья этикетки и осторожно облачилась в него, достала из коробки туфли, осознав, что надевала их всего дважды, и впилась глазами в своё отражение. Я давно перестала оценивать себя критически, потому то, что я увидела, мне действительно понравилось. Из зеркала на меня взирала королева, а холодный пот струился по спине Золушки. Словно по волшебству, мои вечно подёрнутые фиолетовыми кругами глаза блестели, как у кошки, и их миндалевидная форма преобразилась в фисташковый овал. Хорошо наложенные коричневатые тени сделали нос у переносицы тоньше, а прорисованные на коже контуры придали губам соблазнительную припухлость.