Ночная

Ахметова Елена

– И они будут щепетильны.

Если бы сарказмом можно было убивать, в здании не осталось бы ни единого живого существа. Увы, единственное, что можно было уничтожить сарказмом, — так это контраргументы, и я нахохлилась, мысленно перебирая варианты — и все-таки сдалась.

– Прости. Я думала, что в состав спасательной группы включат целителя, и он излечит тебя на месте, никуда не дергая. А меня заберут домой одну, — тихо закончила я и ссутулилась на краю его кровати.

Раинер молчал, машинально потирая правую руку. Она уже выглядела совершенно

здоровой и, похоже, здорово мешала ему вынести однозначную и окончательную оценку сложившейся ситуации.

Так и не дождавшись вердикта, я поднялась на ноги и уже дошла до двери, когда храмовник вдруг сказал:

– Боевые литании обретают силу, когда их поют те, кто дал обет воздержания. Для всех остальных они так и остаются простой молитвой.

Несмотря на напряженный тон, которым это было сказано, я немедленно развеселилась, представив себе страдальческие лица агентов Магического Противодействия, вынужденных работать с тангаррскими литаниями. Для исследований-то им тоже придется дать обет! Да еще и держать его, пока не будет найдена защита, не разрушающаяся от пения…

– В каждом храмовом отряде есть, по крайней мере, трое поющих, — проигнорировав мое неуместное хихиканье, сообщил Раинер. — Этого достаточно, чтобы справиться с Темной тучей охватом где-то в квартал или уложить двух неупокойников. В одиночку мы куда слабее.

– Но два щита ты проломил и в одиночку, — заметила я, вернувшись на кровать и подобрав под себя босые ноги.

Храмовник проследил за моими действиями с плохо скрываемым неодобрением и устало прикрыл глаза.

– Обет дает куда больше сил, если для того, чтобы его держать, приходится жертвовать чем-то действительно желанным.

– То есть?.. — переспросила я, заранее заливаясь краской.

Слишком уж заранее, разумеется.

– То есть я в любой момент могу послать твоих покровителей ко всем чертям, — любезно пояснил Раинер. — Мне достаточно просто сломать обет, и никакие литании из меня даже под пытками не вырвут. Пусть я не смогу вернуться домой, но и они ничего не получат. Я настоятельно рекомендую сообщить им об этом, когда речь зайдет об условиях сотрудничества.

– Ты хочешь что-то еще, помимо возвращения? — спросила я, глотая иррациональную обиду.

А храмовник выразительно ткнул пальцем в окно.

– Этот город — рассадник колдунов, творящих магию направо и налево. Но здесь как будто вообще нет Темных туч, только обычные облака. Я хочу знать, как это возможно, и хочу быть уверен, что об этом сообщат во все храмы Тангарры.

Я перевела взгляд за окно, где над Нальмой радостно сияло жаркое летнее солнышко, щедро рассыпая золотистые блики по крышам и рисуя кружевные узоры теней на площади Спиральных Фонтанов. И не сдержала предвкушающей улыбки.

Как я только сразу об этом не подумала?..

Глава 7 Заядлый турист и вражеский снайпер

Результатом нашим переговоров лейтенанты Гейб были предсказуемо недовольны.

Братья заглянули на жилой

этаж ближе к вечеру, когда я уже успела надоесть Раинеру лекцией по ирейским бытовым мелочам и собиралась удрать к себе в комнату, позволив храмовнику переварить свои впечатления в одиночестве, — но вынужденно задержалась, честно выполняя обязанности переводчика.

– Ты собрался всю планету купить, чтобы потом заключить договор с Альянсом на правах единоличного владельца? — только и спросил Рэвен, услышав условия Раинера.

Оберон молча приземлился на единственный стул и, кажется, задремал, дожидаясь итога спора. Храмовник насупился так, словно вопрос его глубоко оскорбил — но беспокоило его на самом деле то, что мы с Рэвеном без долгих церемоний расселись на краю его кровати.

– Это, кстати, решило бы множество проблем, — отозвалась я вместо Раинера, послав храмовнику виноватую улыбку. Нет, а куда еще деваться-то? — Он все-таки единственный, кто владеет боевыми литаниями и сейчас находится в зоне досягаемости. Вы же не станете похищать другого поющего храмовника? Раинер, по крайней мере, прыгнул в портал сам.

Рэвен мученически вздохнул. Связываться с похищениями с закрытой планеты дураков не было. Поди еще найди там поющего, если не всякий храмовник подходит…

– Скажите честно, это вы его надоумили? — невежливо спросил он на унилингве.

Я одарила его кристально честной улыбкой человека, добросовестно следующего своему долгу.

Естественно, Раинер не знал ирейских расценок за консультационную работу. Но он был достаточно сообразителен, чтобы поинтересоваться ими у меня. Возможно, я несколько переоценила уровень инфляции за два года, но ведь в таком деле главное — не назвать сумму меньше реальной, а вот завысить-то само Равновесие велело!

– Действительно, о чем я спрашиваю… — пробормотал лейтенант себе под нос и вернулся к тангаррскому языку. — Сам я не имею права принимать подобные решения, но передам ваши требования наверх. Надеюсь, в расценки уже включена работа с Его Сиятельством маркизом ди Грейвинд-Ариэни и Ее Высочеством принцессой Эмори ди Ариэни?

Перед титулами он как-то подозрительно запнулся, и я немедленно начала терзаться любопытством.

– Включены, — кивнула я и, помявшись, все-таки спросила: — Мне показалось, вы знакомы с Ее Высочеством лично?

Оберон подозрительно усмехнулся сквозь полудрему, а Рэвен и вовсе звучно фыркнул, заставив Раинера нервно напрячься и потянуться к поясу — где, разумеется, давно не было меча.

– Полагаю, раз уж нам с вами предстоит долгая и тесная работа, в наших же интересах познакомиться поближе, — сообщил лейтенант. — Видите ли, Эйвери, Его Величество счел, что обычай распределять ненаследных членов королевской семьи по главным государственным должностям, прерванный после мятежа и истребления побочных ветвей, стоит возродить, благо внуков у него, в отличие от детей, предостаточно. Словом… Ее Высочество — наша кузина, и у нас не было ни малейшего шанса избежать личного знакомства.