Ночное солнце

Фазли Герай

– Что бы это значило, Гюльназ?
– взволнованно спросил он.

– Догадайся сам...

– Догадаться самому, говоришь?.. Я вижу... вижу, что стол накрыт. Но откуда все это?

– Это ты узнаешь потом. Сначала угадай, по какой причине я сделалась столь щедрой?

– Нет, я ничего не понимаю. Это все тебе дали в госпитале?
– Он наконец осмелился сделать несколько шагов. В руке у него был какой-то сверток.
– Мне в честь праздника выдали бутылку вина, добавочные сто граммов хлеба и немного сахару.
– Он положил сверток на стол.
–

А это... объясни-ка мне, что это такое, Гюльназ?
– Голос его дрожал.

– Успокойся, Искендер, ведь завтра праздник, а сегодня...

– Значит, ты накрыла праздничный стол?

– Нет, не угадал, не совсем так.

– Я тебя не понимаю...

Гюльназ перевела дух, собрав всю волю, приблизилась к нему, по своему обыкновению беззвучно обвила его шею руками.

– Сегодня наша свадьба... Дорогой мой... Ты забыл, что сегодня шестое ноября?..

Искендер рванулся, хотел выскользнуть из ее рук, но тотчас отказался от своего намерения, взял в свои ладони руку Гюльназ и покрыл ее поцелуями.

– Гюльназ... цветик мой... ты с ума сошла!
– Он внимательно и пристально заглянул ей в глаза, будто опасаясь найти в них признаки безумия.
– Скажи мне, откуда в тебе этот огонь, откуда? Будет ли этому конец?

– Нет, не будет, не будет!..
– Гюльназ прижалась к нему.- Я до конца, до последнего дыхания буду твоей...

Повернув голову, Искендер о чем-то задумался, будто устремив взгляд в какую-то неведомую точку, называемую последним пристанищем. Ведь он тоже до последнего дыхания будет с Гюльназ, будет принадлежать ей до этого последнего, пристанища. Гюльназ была счастлива. Вовсе не потому, что Искендер согласился отпраздновать свадьбу и с этой ночи она станет его женой. Нет, выйти замуж или жениться - так ли это уж сложно? Кто не достигал подобной мечты? Она была счастлива тем, что именно в эти минуты проникла в самое сердце Искендера, заставила запеть его струны, проникла в этот волшебный тайник, самый точный измерительный прибор на свете, который возвестил, что с этого момента они будут вместе, это единение продлится до последнего дыхания, до последнего пристанища.

– Гюльназ!

Его голос возвратил ее к началу этого долгого пути, ведущего к последнему пристанищу. А начало его - здесь, в Ленинграде, городе, с неба которого сыплется дождь снарядов.

– Теперь послушай, я тебе все расскажу.
– И Гюльназ поведала о всех своих сегодняшних приключениях. О том, как получила подарок от Соколова, как в госпитале "объяснялась в любви" с Виталием, как получила письмо от отца и Эльдара и, наконец, как пришла к решению именно сегодня накрыть свадебный стол.

Искендер слушал ее не перебивая.

– Раз так... если у нас свадьба, почему бы нам не пригласить наших друзей?

– Наших друзей?.. Кого, например?

– Зубермана, Данилова, Наташу... с Галей, Соколова со всей его командой...

– Действительно... смотри-ка... а мне и в голову это не пришло, обрадовалась Гюльназ и, вдруг поглядев на свой, "возможно, самый богатый стол в Ленинграде", сказала: - Но тогда... ведь

у нас всего так мало... Всего две бутылки вина.

Теперь она подумала и о той малости, что отделила, надо будет выложить и ее.

– Ничего, разделим на всех. Ты побудь дома, я скоро вернусь, кого найду, того приведу с собой.

– У меня к тебе просьба.

И он поспешил к двери.

– Слушаю тебя...

– Если можно, если тебе будет нетрудно, сходи к нам в общежитие, приведи сюда девушек, кого застанешь...

– Пожалуйста!

– Если хочешь, позови и Зину...

Еще до того, как она произнесла эти слова, Искендер подумал именно о ней - смуглолицей Зине, и ему показалось, что Гюльназ угадала его мысли.

– Как это - хочешь? Это не я, а ты должна хотеть.

– Пусть будет так. Ради меня приведи Зину.

И Гюльназ осталась одна.

Не прошло и пятнадцати минут, как в дверь постучали. Кто это мог быть, так осторожно и смущенно стучащий в их дверь? Она сейчас готова была открыть дверь всем доброжелателям на земле.

Даже не спрашивая, она распахнула ее. В слабом свете лампы, падающим из комнаты, стоял Соколов.

– Матвей!..

Она впервые назвала старшего лейтенанта по имени, как самого близкого, самого дорогого человека. Но правильно ли она сделала? Не поймет ли ее превратно старший лейтенант? Не истолкует ли этот порыв как благодарность за узелок, поймет ли ее храбрый воин, пожелавший читать книгу в свете ее глаз... Ее обуял ужас. Но в ответ бодро прозвучало:

– Так точно, Гюля Мардановна! От имени батареи поздравляю вас с праздником.
– Он шагнул, взволнованно взял в свои руки дрожащую руку Гюльназ и осторожно поднес к губам. Он хотел еще что-то добавить, но в это время взгляд его упал на изящно, со вкусом накрытый стол, и он спросил: - Я вижу, вы ждете гостей? Хотите отметить праздник? Но Александр мне об этом ничего не сказал.

– Вы его видели?

– Да. Он только сказал, что вы хотите меня видеть... Вот я и забежал на минутку...

– Не на минутку, Матвей Иванович, сегодня вечером вы наш гость.

– Это никак невозможно, Гюля...

– Но ведь сегодня вечером наша, моя и Искендера, свадьба. Мы приглашаем всего несколько самых близких друзей... в том числе и вас.

Соколов, будто услыхав о каком-то чуде, так и прирос к месту. Наконец тихонько сказал:

– Гюля Мардановна, вы действительно выходите замуж за этого чернобрового, черноглазого Александра? Именно сегодня, в предпраздничный вечер... причем здесь, в Ленинграде?..

– Да, Матвей, что же здесь удивительного? Это наш давний уговор.

– А я думал, что вы давно - семья...

– Ведь существует какая-то грань... Свадьба, регистрация, переходить эту грань - грех. Не так ли, Матвей Иванович?

– Какая вы хорошая девушка, Гюля!.. Как вы красивы и внешне, да и... Он снова поцеловал девушке руку.
– Я от всей души поздравляю вас с этим счастливым вечером. К сожалению, я не могу присутствовать на вашей свадьбе...

– Почему, Матвей Иванович? Прошу вас...