Ночной полдник
Шрифт:
— Томас! Томас! Пойди сюда! — закричала я, но телефон зазвонил опять. — Алло! — ответила я.
— Это Мария Дос Пассос? Меня зовут Луи Ричардсон, я журналист из…
— No hablo ingles. [93] Вы до свидания сейчас. — Я отключила связь и, невзирая на возобновившиеся телефонные трели, пошла искать Томаса. Я сняла трубку и сразу же повесила ее. Потом набрала номер администратора.
— Доброе утро.
— Здравствуйте, это Милагро Де Лос Сантос из домика номер двенадцать. Мне
93
Я не говорю по-английски (исп.).
Регистратор попросила меня немного подождать, а потом снова вернулась на линию.
— Мы просим прощения, госпожа Де Лос Сантос. У нас появилась новая сотрудница; она решила, что кто-то спутал имена. Этого больше не повторится.
— Спасибо. Неважно, какие журналисты будут звонить, я не хочу, чтобы они меня беспокоили.
Мой сосед по домику обнаружился в ванной — глядя в зеркало, он рассматривал кожу под глазами.
— Почему ты не подходишь к телефону? Это ведь наверняка моя агентша.
— Это не твоя агентша. Звонят журналисты, потому что в «Еженедельной выставке» вышла статья о нас и чупакабре.
— Правда? У тебя она есть?
— Нет, нету… — Только я пустилась в объяснения, как в дверь позвонили.
Я подошла к ней и совсем чуть-чуть приоткрыла.
— Пакет для Милагро Де Лос Сантос, — объявил курьер.
— Спасибо, — поблагодарила я, расписываясь за огроменный конверт из манильской бумаги.
Потом я закрыла дверь, заперла ее на все замки и переключила телефон на автоответчик. А затем сделала себе коктейль из кофе и крови. Смесь оказалась настолько ужасной, что я, давясь, влила в себя только полчашки; остальное пришлось выплеснуть в унитаз.
В конверте лежал экземпляр «Еженедельной выставки». К нему скрепкой была пришпилена записка: «Друзья прощают друг друга. Твой друг Берни».
Я развернула газету и остолбенела. Там была помещена огромная фотография, изображавшая Томаса, который стоит во дворе домика и целует меня; это произошло наутро, сразу после того как мы с Берни подобрали его на тротуаре.
— Мог бы снять меня и с более выгодного ракурса, — пожаловался Томас.
— Ты знал об этом?
— Нет, — ответил он и широко улыбнулся.
Схватив небольшую гантельку, я подняла ее над головой.
— Или ты скажешь мне правду, или никакого «выгодного ракурса» у тебя больше не будет.
— Клянусь, я не знал, но я… э-э… не то чтобы и впрямь не знал. — Когда я угрожающе помахала гантелей, Томас отступил на шаг и добавил: — Он же пишет для желтой прессы! Чего же ты хотела — чтобы он просто так разговаривал с нами?
— Если честно, да, — ответила я, тут же почувствовав себя полной дурой.
Я взглянула на газетенку. Если бы на фотографии была запечатлена какая-нибудь другая chica, статья показалась бы мне очень прикольной.
Заголовок гласил: «Чупакабре допекает латино-американских голубков», а подзаголовок выглядел так: «Любовь, оскверненная
Хорошо хоть, что мое лицо получилось нечетким, а имя заменили на Марию Дос Пассос.
— Как ты думаешь, меня тут можно узнать? — нервно поинтересовалась я.
— Шутишь, что ли? Ты самая обычная мексиканская девушка, к тому же черты на фотографии размыты.
Он не хотел оскорбить меня, и я совершенно не обиделась. Томас ткнул пальцем в один из снимков — там мы смотрим в небо на зловещее крылатое существо.
— Вот самый лучший кадр. Здесь мы оба хорошо получились.
— А мне нравится этот, — отозвалась я, указывая на фотографию из «Клуба Левака». — Мне очень редко удается так завить волосы.
Мы замолчали, погрузившись в чтение нелепой статьи. Если верить Берни, Томас впервые увидел «Марию Дос Пассос» в рекламе «Фанты» и тут же возжелал ее. Ярость чупакабры он навлек на себя тем, что по пути в Энсенаду, [94] предварительно нахлебавшись текилы и накачавшись наркотиками, случайно переехал одного из его детенышей.
Воображаемая Мария, в прошлом очень востребованная статистка из мексиканских мыльных опер, регулярно молилась Магнусу из Фюссена — святому, ограждающему от хищников, — чтобы чупакабра ее не тронул.
94
Энсенада — мексиканский город-порт, находится в штате Нижняя Калифорния, неподалеку от границы с США.
— Как Берни мог сделать такое, после того как я помогла ему проверить сочинения! — воскликнула я, плюхнувшись на диван.
— Хорошая статья, — одобрил Томас.
Он подошел к телефону и набрал какой-то номер. Я слышала, как он разговаривал со своим менеджером. Судя по всему, оба были страшно довольны положительной публикацией. Закончив беседу, Томас уселся рядом со мной и улыбнулся:
— Эту статью будут перепечатывать заграничные газеты. Люди хотят взять у нас интервью.
— Но ты ведь не можешь считать, что это хорошо! — Я поведала ему о том, что мои знакомые из ПУ будут хохотать над этим опусом до упаду.
Томас выпрямился.
— Милагро, — обратился он ко мне своим сиплым голосом, от которого по моему телу побежали мурашки, — можно мне кое-что объяснить тебе? На публике они, конечно же, будут смеяться, но по вечерам, возле своих скучных парней, каких-нибудь там биржевых маклеров, они будут мечтать поменяться с тобой местами, оказаться в моей постели.
Хоть я и знала, что для него привести в действие собственную сексуальную энергию все равно что открыть кран, меня это завораживало, и я чувствовала себя, словно бойскаут на вечеринке в женском университетском клубе, где голые девушки развлекаются подушечными боями.