Ночной волк

Жуховицкий Леонид Аронович

Кстати, темновато было уже и сейчас. Не ночь, но близко к тому.

На остановке вышло человек десять. Малый словно приклеился ко мне, уже и не делал вид, что пути совпали случайно. Я шел к дому, больше было некуда.

Чего ему надо?

Людской ручеек истончился и пропал вовсе, теперь нас шло двое, я и этот позади. Я остановился, пропуская его вперед. Но и он остановился. До дома оставалось метров двести, вести его туда я вовсе не хотел: и темный двор, и темный подъезд не лучшие места для выяснения отношений.

Теперь

мы стояли лицом к лицу, он меня разглядывал, я его. Ростом он был с меня, не выше, просто покрепче и половчей, и хоть мышцы его пока что не были напряжены, чувствовалось, что в своем теле он уверен. Куда больше, чем я в своем.

— Закурить нету? — спросил малый. Фраза была уж такая банальная! Но — видно, не очень и старался.

— Не курю, — сказал я дружелюбно и развел руками. Я решил так и держаться — дружелюбно, будто ничего особого не происходило, просто потолкались в одном трамвае.

Меня вдруг осенило: я понял, почему он за мной таскался. Ни почему! Просто принял за другого. Кто-то был нужен, но не я. То ли похож, то ли не того показали.

— Здоровее будешь, — похвалил малый, после чего произнес совсем бессмысленную фразу: — Ну чего, читаем потихоньку?

— Что читаем? — не понял я.

— Больно много любопытных развелось, — сказал малый.

— Ты меня с кем-то путаешь, — усмехнулся я, — я, может, и любопытный, но чужого ничего не читаю.

— Все разбогатеть хотят, — вновь обобщил мой собеседник.

— Ну я-то не разбогатею.

— Вот и я так думаю, — согласился он, причем в голосе была не резкая, но уж очень уверенная угроза.

— Послушай, — сказал я, — ну чего ты за мной следишь? Тебе другой нужен.

— Какой другой?

— Я-то откуда знаю?

— Другой, значит, да? А ты ни при чем?

— А при чем? Что я, украл, ограбил?

— Не грабил, значит, да?

Разговор шел тупой, дебильный, смысла в нем не было никакого. Может, этот малый чего и хотел, но я-то точно не хотел от него ничего. Однако он пренебрежительно бросал свои бессмысленные фразы, а я отвечал на каждую. На каждую его фразу отвечал.

Причина была простая: он чувствовал свою силу, а я — свою слабость. Я не знал, нож у него в кармане, или пистолет, или просто он боксер, каратист, самбист, или за углом дома таится еще кто-то, придающий ему уверенность, — ничего такого я не знал. Но я кожей понимал, что в драке, если начнется, мне рассчитывать не на что. Поэтому он мог хамить, а мне приходилось быть вежливым.

И еще имелась причина: у него была какая-то цель, он знал, чего хотел, а я хотел только одного — чтобы он от меня отвязался.

— А я вообще никогда не грабил, — сказал я, словно оправдываясь. Но за что? Я был как зритель, которого нахальный клоун вытащил за руку на манеж и дурачит на виду у публики.

— Никогда, значит? — с издевкой усомнился он.

— Слушай, ты меня с кем-то спутал, — опять сказал я, запоздало пытаясь сохранить хоть остатки достоинства.

— У

нас не путают, — лениво возразил он. И вдруг быстрым умелым движением вскинув руку, шлепнул меня по щеке. Не сильно, нет. Просто зафиксировал разницу в положении.

Вот это он зря сделал. Очень зря. Я же его ничем не обидел.

— Ты чего?! — вскрикнул я. Фраза вышла глупая, но другой на язык не подвернулось.

— Балуюсь, — сказал он и опять намахнулся — не ударить, а так, попугать. И хоть я это понял, голова рефлекторно дернулась.

В этот момент я уже мало чего соображал. Нож у него или пистолет, — разницы не было. Мозг мой работал стремительно, но лишь в одном направлении, остальное значения не имело.

Малый снова намахнулся, ловко, умело, спортивно — и вновь голова моя дернулась.

— Т-ты ч-чего?

Он так — и я так. Хочет, чтобы боялся, — буду бояться.

Я даже заикался от страха. И в глазах был ужас. И руки тряслись.

— Читаем, значит? — опять задал он свой дурацкий вопрос, но теперь в голосе была злоба, и я почувствовал, что сейчас ударит по-настоящему. Однако я не отшатнулся — наоборот, вытянул шею вперед, уставясь ему за спину, даже рот разинул от удивления. Он тоже обернулся. Тут я ему и врезал.

Я дрался в своей жизни не так уж много, в основном в школьные времена, и большим специалистом по этой части не был. Но один раз попасть носком ботинка в коленную чашечку — на это меня хватило. Малый вскрикнул, согнулся от боли, и я со всех сил двинул ему сбоку в скулу. Его повело в сторону, он бы, может, и так упал, а я еще помог вторым ударом.

Это ему было за пощечину.

Но тут злость моя прошла, а страх вернулся, и я что было сил рванул к дому. Я не знал, быстро он поднимется или нет. А ведь мне предстояло не только добраться до квартиры, но и открыть дверь, как-никак два замка, если руки не дрожат, и то небось минута.

Мой дом, кирпичный, восьмиэтажный, был построен почти замкнутым квадратом, лишь один просвет на все про все — и для людей, и для машин. В этом просвете я чуть притормозил и оглянулся. Малый медленно приподнимался. Может, он и видел, куда я бегу, но я юркнул в подъезд прежде, чем он показался во дворе.

Лифт был внизу. Я нажал кнопку своего шестого. Дверь отворил быстро и так же быстро закрыл изнутри, на оба замка. Внизу, в подъезде, не хлопнуло и не скрипнуло, вряд ли этот подонок заметил, куда я нырнул.

Я прошел в комнату, машинально зажег свет и тут же погасил. Успел он разглядеть, какое окно мигнуло?

Из-за шторки я глянул вниз. Никого. Вроде никого. Может, прячется за машинами, за трансформаторной будкой, за мусорными баками?

Бред…

Хотелось есть. Но кухня тоже выходила во двор. Впрочем, света снаружи, из чужих окон, хватило, чтобы вскипятить чайник, нарезать хлеб и достать из холодильника вареную колбасу, самую хреновую, зато и самую дешевую из всех, что лежат в нашем магазине.