Ночной волк
Шрифт:
У подъезда я на всякий случай огляделся. Нет, никого. Зашел в подъезд, подождал, выглянул. Никого. Слава тебе, Господи, никого.
— Ну и ну, — сказала Дюшка, — прямо минута в минуту. Во дворе ждал?
Я ответил, что, естественно, ждал, и мы немного потрепались на эту тему: она любила словесную игру перед игрой постельной. Дюшка задвинула шторы, я обнял ее сзади, руки автоматически прошлись по всем секретным местам. Она сразу ослабла и попросила торопливо:
— Погоди, дай хоть душ приму, прямо с рейса ведь.
Она прошла в ванную,
Надо сказать, все мои тревоги отошли к тому моменту довольно далеко. Я был в норе, тут можно сидеть и сидеть, пока снаружи не устаканится. А что будет дальше, думать не хотелось — я вообще не любил загадывать наперед. Дальних планов у меня никогда не было. Нынешний день нормален, и слава богу, а какой придет завтра — увидим завтра.
— Останусь у тебя, ладно? — сказал я.
Она отозвалась не сразу, тон был слегка виноватый:
— Сегодня нельзя, ко мне придут.
— Ну смоюсь, а часов в двенадцать вернусь.
— Не получится, — сказала она, — тут такое дело… Понимаешь, я ведь замуж выхожу.
Это было совершенно неожиданно. Сколько я ее знал, замуж она никогда не собиралась. Как-то мы с ней весьма трезво обсуждали наш с ней вариант и оба согласились, что от брака лучше не будет, а вот хуже станет наверняка. У всех становится. То, что Дюшка вдруг перерешила, не уязвило меня никак: хочет замуж, пускай выходит, дело житейское. Куда больше озаботило, где мне теперь ночевать. Про то рандеву у спортивного магазина я даже забыл, таким оно выглядело рискованным и туманным.
— Новость, — протянул я неопределенно, — ты ведь вроде не хотела на поводок?
— Я и сейчас не хочу, — сказала Дюшка.
— А чего ж тогда?
— Жизнь заставляет! — произнесла она с вызовом.
— Случилось что?
— Да ничего не случилось, — отмахнулась она с досадой и, наконец, объяснила: — Итальянец он.
— Итальянец? — изумился я. Вроде зарубежных граждан среди ее знакомых не было, языков не знала, английский пробовала учить, но дарований по этой части не обнаружила.
— Вьетнамского происхождения, — пояснила Дюшка довольно хмуро.
Происхождение Дюшкиного жениха меня волновало мало, моя недоуменная гримаса относилась к ситуации в целом. Но она поняла по-своему и спросила агрессивно:
— А вьетнамцы что, не люди?
Упрек в расизме был до такой степени неожиданным, что я забормотал нечто совсем уж невразумительное. Дюшка смягчилась.
— Мне плевать кто, — сказала она, — плевать куда. Лишь бы из совка. Обрыдло, сил моих больше нет. Эти очереди, нищета, эти кретины по ящику… Сам-то не думал?
— Да как-то в голову не приходило.
— Ну это врешь, — возразила она уверенно, —
Я попробовал защититься:
— Кому мы там нужны? Я уж точно никому не нужен.
Дюшка только усмехнулась:
— Мужик какой-никакой везде нужен. Думаешь, там одиноких баб нет? Да навалом! Кино надо смотреть. Кто ее трахнет, за тем и побежит.
Между прочим, только что я трахнул ее, но бежать за мной она не собиралась…
— Так ведь это там, — вяло сопротивлялся я, — без визы не трахнешь.
Для меня разговор был пустой. Ни в какие заграницы я не собирался, мне нравилось жить здесь. Пусть очереди, пусть нищета — но ведь и девки кругом живут той же жизнью, и с ними, чтобы друг друга понять, хватает двух фраз. А для меня это всегда было главным. Не так заботило, какой у меня холодильник и какая в нем колбаса — куда важней было, какая телка утром застелет постель и простирнет мои трусики. Хорошая окажется или нет, тоже не волновало: на эту ночь хорошая, а может, на неделю, а может, на год, тут уж как повезет, как друг к другу приладимся. Пусть неделю, но она мне будет союзник и сестра, ведь в тех же очередях толкается, ту же картошку покупает и за ту же цену. Друг для друга мы не нищие.
— А их и в Москве полно, — сказала Дюшка, — немок да шведок, лезут, будто тут медом намазано. Там трахать некому, сюда катят. Ни кожи, ни рожи, зато СКВ. Так что вполне можешь рассчитывать. Присмотри какую-нибудь не совсем уж отравную…
— Вьетнамского происхождения, — ляпнул я, но она, к счастью, не уловила бестактности.
— А чего? Свалим на пару, а там их пошлем. Нам бы только выехать да работу найти…
Она еще что-то говорила, я же понимал лишь одно: на этой мягкой лежанке мне сегодня не спать. И завтра не спать. Безопасная нора не получилась.
Глянул на часы. Время еще было. Но это у меня было, у нее, может, уже истекло.
Дюшка поймала мой взгляд:
— Вставать надо. Попьем чаю, и…
Мы попили чаю, и я освободил площадку итальянцу вьетнамского происхождения. В общем-то Дюшка правильно выбрала. Раз ей так лучше, пускай. Есть же страны, где даже дворникам зарплату выдают в СКВ.
С улицы я сразу позвонил Антону. Наконец-то!
— Живой? — обрадовался я.
— А ты чего, сомневался? — Голос у него был спокойный и нудноватый, как всегда.
— Все нормально?
— Да вроде.
— Я тут звонил тебе…
— Я же в Балашиху ездил, помнишь, говорил…
Я вспомнил, у него девчонка в Балашихе, наверное, говорил, я просто не обратил внимания.
— А ты как? — спросил он.
— Тоже живой, — ответил я. Это, пожалуй, было единственное, в чем я был уверен наверняка.
— Я ведь тебе тоже звонил, и утром сегодня, и днем.
Я рассказал про утренний звонок.
— А как выбрался?
— Повезло, — сказал я, не уточняя. Не так уж много было у меня времени, чтобы тратить его на необязательные подробности. — Не заметил, больше не следят?