Non Cursum Perficio
Шрифт:
– Ну… – я задумчиво вперился взглядом в пёстрых бабочек, порхавших над клумбой. В этом южном, сладостном, ленивом климате Марчеллы мне было впадлу не то, что шевелиться, но и даже думать. Разве погреешься вот так в Антинеле на солнышке, сидя на подоконнике открытого окна, и неспешно перетирая за жизнь с научным руководителем Института?.. Ага, щас, как же. Да попробуй я в своё законное рабочее время повтыкать в солнечный пейзаж, Норд бы меня самого перетёр. На мясокостную муку… Я невольно поёжился, и ответил созерцательно дымящему куда-то в потолок Боните:
– Я так предполагаю, что Социальный исследовательский институт,… что же можно на букву «с» то исследовать?
– Не-а, – Бонита улыбнулся с видом превосходства. – СИИЕС – это, на самом деле, «Станция изучения иррациональных энергий Сопределий». Просто когда-то, в плесневелой древности, тот неизвестный маньяк, что оформлял документы на здание, написал слово «энергий» с первой буквой «е». Так оно и повелось…
– Мдя, круто, – оценил я. – А Антинель называется так потому, что рядом с территорией НИИ расположен какой-то погибший неестественной смертью во время Великой Депрессии городок. Там у разъезда торчит косой столбик с железным транспарантом и надписью «Антинель! Добро пожаловать!», а Баркли со своими анестезиологами украли у военных ведро сурика, и подписали на этой табличке: «в ад».
– Да ладно тебе, будет своего наивного директора стращать, пряма картина маслом – «после отбоя в пионерлагере», – Поль встряхнул своими милыми каштановыми кудрями. Я в первый раз видел вообще мужика, который в свои тридцать два выглядел бы, как Бонита – на двенадцать. Маленький, с треугольным кошачьим лицом в мелких веснушках и с серыми глазищами ангела, плюс эти кудряшки, Поль был всеобщим любимцем – от него млели женщины всех возрастов, его обожали дети, и ему покровительствовали седовласые магистры химии. Бонита давно мог бы сделать заоблачную карьеру, пользуясь этим благорасположением, если бы не патологическое отсутствие честолюбия, и постоянное желание «замутить что-нибудь интересненькое». Почти в ста процентах случаев это интересненькое имело поистине катастрофичные последствия, и вечно вызывало жуткий переполох в научном мире… Именно этим меня Поль и подкупал – искренним и детским желанием постоянно ввязываться в какие-то авантюры, столь близким по духу к самой сути деятельности всех физиков-нулевиков. Родная душа, так сказать.
Не подозревавший о моих психологических экзерсисах Бонита меж тем продолжал:
– Ты такие ужасти про свой Антинель рассказываешь, прямо сбежавший из Дахау еврей, ёпть! Можно подумать, что СИИЕС лучше Антинеля. Тут, знаешь ли, тоже мёдом не намазано – вон, Кессель опять субсидии урезал до нуля; вчера народ исхитрился в столовке соком апельсинным потравиться, это ж пипец. Да ещё на последнем этаже кондиционеры все наоборот поставили, и терь они там весело охлаждают воздух за бортом. Ты знаешь, Сао, я ваще иногда думаю, и не понимаю, с какого рожна я тут директор!!
Поль досадливым щелчком ногтя отправил окурок в стоявшее в уголке ведро с песочком.
– Вот не поверишь, Бонита, я уже сам себе этот вопрос задавал: все эти четыре месяца, что я тут у тебя работаю замом, меня терзают страшные сомнения! Ты гениальный химик, у тебя лаборатория – золотое дно, невзирая на допотопную аппаратуру, нехватку контингента, и тот факт, что в СИИЕС химией отродясь никто не занимался. А ты тут сидишь и тратишь нервы на материи, тебе абсолютно чуждые, вместо того, чтобы заниматься любимым делом…
Я обхватил колени руками, и задумчиво сощурился, глядя, как танцуют в луче света золотые пылинки. Ну же, Седар, не спугни,… пусть Поль задумается над совершенной неуместностью своего нахождения на посту руководителя СИИЕС. Это хорошие мысли, это полезные сомнения.
Я ведь уже и бизнес-план накидал – он трепетно хранится под подушкой и перечитывается перед сном, и долгосрочный кредит в банке Кессель Коммерц мне тоже готовы открыть – всё-таки наш Шарль Моллар молодец, не забывает старых друзей и всегда рад помочь. За небольшой процент, разумеется. Мне осталось совсем немного: убедить Бониту, что ему административная работа, как кость в горле, и занять освободившееся кресло директора. А вот тут самое важное одно: не спугнуть.
– Вообще, ты прав, – несколько рассеянно отозвался Поль, вывернув шею и высматривая кого-то во дворе.
– Эй, Констанц! Иди сейчас в мой кабинет, разговор есть! Ладно, Седар, помчал я. Иди, трудись на благо нашей Станции Идиотов… и Ебанутых Садистов. До вечера – ты дождись меня, я тебя до дома доброшу, мне сегодня по пути…
Довыкрикивая на ходу, Бонита умчался вверх по лестнице грациозными прыжками через две ступеньки.
А я жадно посмотрел на забытую Полем на подоконнике пачку ментоловых Vogue, сказал сам себе вслух: «Седар, ну ты же бросил!» – и ушёл к себе, дальше лелеять свои коварные мефистофелевские планы по захвату СИИЕС.
«Ты знаешь, что мы будем делать сегодня вечером, Пинки?..». Усмехаясь краешками губ, я сидел у себя в кабинете, сразу в нескольких окнах считал прогнозы Волн на ближайшие сутки, просматривал сделанные замеры и отмечал все интересные точки, а также общался по «аське» с хирургом Баркли – клёцконосый как раз отдыхал между операциями и обедал у Кареньи в «Еде».
Alex Barkley: Здра, чудный ты мой друг принцесс Нури, Дури и Хачапури! Как твоё ничего? Чем занят ща?
Sao Sedar: Да-а-а, обычная рутина. Бонита добрый и ни хрена не понимает в нулевой физике. Так что я в основном дрессирую местный зоопарк и устраняю их многочисленные ляпы. Вообще, я тут чувствую себя гибридом тюремного надзирателя и банки корректора…
Alex Barkley: Ы =) а я тут сижу у Кареньи, тющу свою любимую рыбку. Называется «Мудак в хреновом соусе». Мудак очень вкусный, а вот соус хреновый, тут Кари права…
Sao Sedar: Я смотрю, в «Еде» новое меню?
Alex Barkley: Да-а, рыбное меню =) я от него прям в экстазе =) вчера ел запеканку «Килькины кишки». Завтра хочу попробовать угря на углях, фаршированного кусочками манго…
Sao Sedar: Алекс, не дразни… не дразни! А у нас сегодня половина народа животом болеет – вчера сока апельсинного в столовке попили и кранкен фсе теперь. Лежат по домам, с тазиками за жизнь общаются. Говорят, это всё потому, что этого сока работники пищеблока стырили просто неприличное количество, а чтобы недостачу комиссия не пропалила, разбодяжили апельсинный нектар сырой водичкой из-под крана…
Alex Barkley: Уахаха, вот дибилы! А ваще, я иногда вот сижу и думаю: и зачем все эти мои вирусы хитроумные нужны, если любой Горводоканал способен вогнать в гроб народу больше, чем бактериологическое оружие?.. А ты апельсинный сок не пил, нет?.. ^^
Sao Sedar: Дык пил… Но после Антинельского мега-компота из брюквы я могу хоть из луж пить, с моим-то зашибенным иммунитетом и суровой микрофлорой…
Alex Barkley: Так что – не скучаешь по нашей суровой реальности сафсем? ^^
Sao Sedar: Вот ниибацца реву по ночам в подушку, вспоминая пирожки с ливером, горящие одна через десять лампочки в коридорах и свою кухню без окна!