Нора Робертс. "Рожденная в грехе"

Робертс Нора

– Повздорили, - повторил Мерфи.
– Сильно повздорили. Подрались, значит?

– Нет, - она чуть улыбнулась.
– Тод не дерется. Спорит, - задумчиво продолжила она.
– Он спорит. Он очень культурный человек.

– И сейчас он тоже спорил, по-культурному? И потому ты вся как на иголках?

– Нет, он просто торопил меня с возвращением в контору. И я не на иголках.

Мерфи накрыл ладонями ее беспокойные руки, она поутихла и снова взглянула на него.

– Ты просила меня быть твоим другом. Стараюсь.

– Я в замешательстве,

кое-что не дает мне покоя, - медленно выговорила она.
– Обычно мне не составляет труда решить, чего я хочу и как этого добиться. Мне легко анализировать, рассматривать проблему с разных сторон. У отца это тоже хорошо получалось. Он всегда мог свести дебет с кредитом. Я восхищалась его умением, и сама научилась этому.

Шаннон суетливо выдернула руки из-под ладоней Мерфи.
– Всегда все у меня было расписано, и я следовала плану. Место в приличной конторе, квартира в спальном районе, огромный гардероб, небольшая, но со вкусом подобранная коллекция вещиц. Членство в подобающем фитнес-клубе. Ни к чему не обязывающие отношения с привлекательным, успешным мужчиной, что разделяет мои интересы. И вдруг все распадается, и мне так утомительно думать о том, как все это собрать заново.

– Ты действительно хочешь это сделать? Должна?

– Не могу больше оттягивать. Звонок напомнил мне, что я пустила все на самотек. Я должна иметь твердую почву под ногами, Мерфи. Иначе действовать я не могу, - она смолкла, прижала руку к губам.
– До сих пор больно. Больно думать о родителях. Осознавать, что не увижу их больше. Я даже не попрощалась. Не попрощалась ни с одним из них.

Мерфи ничего не сказал вовсе, лишь встал и подошел к ней, поднял ее с места и бережно прижал к груди. В молчании его было столько понимания, и было оно таким очевидным и глубоким, что она разрыдалась, - слезы падали на его плечо, - теперь она знала, что сможет опереться на него всегда.

– Я заставляю себя думать, что справилась с этим, - продолжила она, - Но оно вновь проникает вглубь и сердце мое сжимается.

– Ты не позволяла себе выплакаться. Ничего-ничего, дорогая. Теперь станет лучше.

Каждый всхлип ее буквально вонзался в него, и лучшее, что он мог сделать - просто быть рядом.

– Я хочу, чтобы они вернулись.

– Знаю, милая. Знаю.

– Почему люди должны уходить, Мерфи? Почему люди, которых мы любим, которые так нужны нам, уходят, почему?

– Это не так, не совсем так. Они продолжают жить в твоей душе, и потерять их там невозможно. Разве порой не слышишь ты, как мать разговаривает с тобой, или отец напоминает о том, что вы делали вместе?

Обессилев от рыданий, Шаннон прильнула сухой щекой к его груди. Как глупо, подумалось ей. Как глупо было думать, что сдерживать слезы - значить быть сильнее, нежели дать им волю.

– Да, - губы ее сложились в слабой улыбке.
– Иногда мне видятся картины, когда мы вместе, - занимаемся привычными делами, завтракаем, например.

– Вот видишь, значит, они не покинули тебя?

Она прикрыла глаза,

утешаемая ровным биением сердца Мерфи.
– Перед самой траурной мессой, когда хоронили мать, со мною рядом сидел священник. Он был очень добр, полон сочувствия, - ведь и года не прошло, как хоронили отца. И все-таки, то был рутинный обряд - вечная жизнь, милость божия, неизменные почести, коих удостоены родители мои, проведшие достойную католиков жизнь, бывшие хорошими, благочестивыми людьми.

Она прижалась к нему еще раз, последний, и отстранилась назад.
– Все это должно было успокоить меня, но помогло не очень. Твои слова подействовали гораздо лучше.

– Вера - своего рода память, Шаннон. Вместо того, чтобы усугублять воспоминаниями боль, нужно благословлять их, - тыльной стороной пальца он смахнул с ее щеки слезу.
– Теперь ты в порядке? Я останусь, если хочешь, или позову Бри.

– Нет, все хорошо. Спасибо.

Кончиком пальцев он приподнял за подбородок ее лицо, поцеловал в лоб.
– Тогда садись, выпей чаю. И не забивай себе голову Нью-Йорком, пока не будешь готова.

– Хороший совет, - она шмыгнула носом, и Мерфи вынул из кармана бандану.
– Возьми, вытри.

Она коротко засмеялась и повиновалась.
– Я так рада, что ты зашел, Мерфи. Не уходи теперь надолго.

– Я буду рядом.
– Он понимал, что теперь ей нужно побыть одной и повернулся, чтобы снять с крючка свою кепку.
– Ты скоро придешь снова в поле? Я люблю смотреть, как ты рисуешь, вся в солнечных лучах.

– Да, я приду. Мерфи...
– она замялась, не зная как спросить, и не будучи уверена, стоит ли вообще.
– Так, ничего.

Он задержался в дверях.
– Что? Всегда лучше сказать, что у тебя на уме, нежели оставить это крутиться там надолго.

Оно как раз то и делало, - крутилось.
– Я думала... Если бы мы были... друзьями, когда болела мама, и мне пришлось уехать, чтобы ухаживать за ней. Быть с ней. Когда она умерла, если бы я сказала тебе, что могу справиться, и даже желаю справиться сама, ты бы одобрил? Остался бы в стороне?

– Нет. Конечно, нет, - он в замешательстве натянул кепку на голову.
– Это глупый вопрос. Друг не остается в стороне от того, кто страдает.

– Именно так я и думала, - тихо проговорила она и устремила на него долгий взгляд, такой долгий, что он невольно принялся тереть подбородок, будто бы отыскивая на нем прилипшие крошки.

– Что?

– Ничего, я...
– она поднесла к губам кружку и рассмеялась, - витала в облаках.

Вконец обескураженный, он вернул ей улыбку.
– Тогда увидимся. Да, и приходи на кейли, хорошо?

– Непременно.

ГЛАВА 15

К тому времени, когда Шаннон, а также Брианна со своим семейством, подъехали к фермерскому домику, из него уже вовсю лилась музыка. Брианна наготовила уйму еды, и потому пришлось пригнать машину, - управиться с ношей, включая ребенка, не под силу даже троим.