Норвежская новелла XIX–XX веков
Шрифт:
Но у Рейерсена было что-то на уме. Годы не тяготили его, и в душе он знал, что он все тот же замечательный шкипер Рейерсен прежних лет. Он водил «Южную звезду» из порта в порт и ни разу не продырявил ее, он скупал и сушил рыбу, вел счета длиннее корабельной мачты, и они всегда сходились, вел судовой журнал по всем правилам, а люди, поди ж ты, не оказывают ему должного почтения. «Вымой каюту!» — сказал он коку. Потому что он наконец кое-что придумал. Рейерсен отправился на берег и объявил, что ему нужны две девушки — у него скопилось много
Однако ни одна из девушек не вызвалась ехать на шхуну. Опять у Рейерсена неудача. Два дня он и так и сяк старался, и все напрасно. Наконец раздается женский голос:
— Если я вам подойду, я готова услужить.
Это Паулина смилостивилась над ним.
Рейерсен заколебался, Паулина смотрит на него. Куда она ему? Наконец он говорит ей спасибо и соглашается. Паулина садится в шлюпку. А на берегу хихикают девушки.
По чести сказать, не было у Рейерсена такого желания — набивать свою каюту скучнейшим благочестием, он-то думал повеселиться денек с веселыми девушками за вином и пряниками, как в былые славные времена. Но что ему оставалось делать?
Он вытаскивает из рундуков и с койки дырявые вещи, приносит флаг, и Паулина принимается за работу. Она почти все время молчит. Рейерсен наливает ей рюмку вина, она пьет, но потом все так же молчит и так же прилежно трудится.
— Слушай, Паулина, — начинает он, чтобы к ней подольститься, — счастливая ты, что к богу пришла.
— Вы правильно говорите, — отвечает она. — Пора бы и вам к нему обратиться.
Рейерсен отвечает:
— Может статься, что я не так теперь далек от него, как прежде.
— Вы так думаете? — спрашивает она.
— По-моему, в последнее время дело пошло на лад.
— Вот и слава богу, — говорит она.
Но язык у нее развязался, и престарелая девица начинает говорить о боге. Рейерсену уже и самому жалко, что он натолкнул ее на эту тему; ему стало скучно, да и не мог старый греховодник толково объяснить, отчего он в последнее время пришел к богу. Сказал только, что у него словно бы чувство такое появилось.
— Ты сердце-то от него не запирай, — стала она увещевать, — не запирай от него сердце.
Рейерсен подливает ей вина и снова угощает пряниками.
— Девчонки-то на берегу смеялись. А ты им теперь расскажешь, что Рейерсен не обидел тебя.
Они выпили. Но чуть он попытался перевести разговор на более земные дела, как она снова принялась шить еще усерднее прежнего и на него не обращала внимания. Он не смел напомнить ей о былых веселых деньках двадцать лет тому назад, у него уж вертелось на языке сказать об этом, но он не решился.
Становилось все скучней и тоскливей, часы шли, флаг был уже готов, но Рейерсен так и не услышал от нее веселого смеха.
— Ну, хватит на сегодня, — сказал он, когда ему стало совсем уже невмоготу. Он побросал свое рваное старье в сундук и отправил Паулину на берег.
День был испорчен, замысел не
А что ему, спрашивается, оставалось? Кончилось его царствование. Так-то. И больше он не поведет «Южную звезду» в эту дыру, есть и другие места, где можно вялить рыбу. Это он-то старый? Ничего, это мы еще сегодня посмотрим. Ваше здоровье!
Он выпил рюмку. Он прилежно напивался в одиночестве и набирался упрямства. Через полчаса он уже пришел в такое состояние, что мог бы потягаться с каким угодно золотопуговичником из почтовых капитанов. С палубы слышен топот. Он опрокидывает еще рюмку напоследок и вылезает из каюты.
Никак пришли рыбу грузить? Он заглядывает в трюм. Четыре девушки заняты работой. Эндре Польден наконец-то заговорил как начальник и против воли загнал их на шхуну. Отлично! Однако теперь шкипер Рейерсен намерен сделать кое-что подходящее к случаю. Внимание! Вот он что-то задумал!
Он слышит, как звенит в пустом помещении смех и болтовня девушек, и думает про себя: «Правильно, люблю веселых!» Только Паулины не слышно.
Издавна было заведено, что девушек, укладывавших рыбу, бесплатно угощали все время, пока шла погрузка. Бесплатное угощение? Ха, уж Рейерсен-то об этом не забудет. Он-то давно уже решил, что в этом году бесплатное угощение будет что надо! Теперь он хозяин!
— Паулина! — позвал он. — Я хочу потолковать с тобой в каюте.
Паулина вылезла из трюма и пошла за шкипером в каюту.
— Ты единственная не отказывалась прийти на шхуну, — сказал шкипер, — я хочу отблагодарить тебя.
— Да вы уж не шикарьте зря.
Но Рейерсен решил шикарить. Все, что есть, — ничего ему не жалко. Эй, кок, растопляй плиту, вари кофе! А шкипер тем временем достает и ставит на стол вино и пряники. Паулина прямо на пир попала.
— Как вернешься в трюм, скажи девушкам, что шкипер Рейерсен не обидел тебя, — говорит он.
Они выпили, поели всласть. Рейерсен хлопает престарелую девицу по плечу. Она встает и собирается вернуться к своей работе.
— Ты сиди, — говорит он, — посидим-ка с тобой, поболтаем. Я больше не вернусь сюда вялить рыбу.
— Да что вы говорите? — спрашивает она.
Рейерсен кивает:
— Нынче последний раз.
Что-то всколыхнулось в старом девичьем сердце. Она опустила глаза и спросила:
— Когда вы отплываете?
— А вот как погрузят рыбу. Завтра или послезавтра в ночь.
Она снова села.
— Храни вас господь! — говорит она словно про себя.
— А теперь выпьем-ка за это, — отвечает он, главным образом, чтобы не допустить опять до разговоров о божественном. — Так что ж, Паулина, когда замуж-то собираешься?
Она посмотрела на него гордым взглядом и сказала:
— Вы меня дурачите?
— Дурачу? — переспрашивает он. — Это почему же?
— Разве же я могу выйти замуж, когда я одноглазая? — спрашивает она.
Рейерсен расшумелся:
— А почему бы и нет? Подумаешь, не велика беда.