Носорог для Папы Римского
Шрифт:
— А как насчет Родольфо? — спросил Бернардо, когда они вышли во двор.
Сальвестро не ответил. Он глубоко и медленно вдыхал ночной воздух, стоя спиной к великану, а тот снова озадаченно спросил:
— Мы же собирались повидаться с Родольфо, разве нет?
Глубокий вдох, глубокий выдох. Это как гребля, думал он. В точности как гребля, которую так любит Бернардо.
— Не думаю, что мы еще раз увидимся с Родольфо, — ответил наконец Сальвестро.
Кто-то кашлянул.
Кто-то, но не Сальвестро и не Бернардо, полусидевший, полустоявший, прислонясь к подоконнику заложенного кирпичами
— Родольфо передал вам мое послание? Благодарю, господа, что вы согласились встретиться со мной в сложившихся обстоятельствах и прошу извинить мне мое прошлое поведение, хотя, как вы скоро поймете, этому была своя причина. У меня есть для вас предложение…
И говорил он таким дружелюбным и примирительным тоном, что Сальвестро застыл, не в силах решить, то ли тотчас расквасить ему нос, то ли пожать протянутую руку, то ли просто повернуться и оставить его стоять там, где он стоял: Невежу.
— Может быть, поговорим где-нибудь наедине? Может быть, — продолжил он вкрадчивым голосом, — я возьму на себя смелость предложить вам… поужинать?
Это, рассуждал Родольфо четырьмя днями позже, не было чем-то таким, о чем будут судачить на протяжении нескольких лет. Скорее это будет вызывать пересуды в течение нескольких месяцев. В конце концов, его клиенты были публикой разношерстной и себе на уме — это он в них поощрял, — а потому их нелегко было удивить: все они привыкли к резким переменам фортуны и в лучшую, и в худшую сторону, поскольку сами множество раз испытывали или причиняли таковые. Тем не менее, признавал Родольфо в частных разговорах, возвращение (если не сказать — преображение) двоих самых недавних и непостоянных завсегдатаев «Сломанного колеса» не просто вызывало удивление. Оно — а Родольфо совсем не был склонен к гиперболам да и вообще к разговорам, исключая самые необходимые, — буквально ошеломило всех.
Вечер был в разгаре, и таверна едва не расползалась по швам: на скамейках сидели по шестеро человек, на стульях — по двое, а за столом могло оказаться сколько угодно клиентов. Женщины носились с кувшинами и тарелками, с трудом пробираясь через кучки выпивох, норовивших сгрудиться поближе к кухне. Кухарки же в заляпанных передниках стали пузырями, полными раздражения. Они отказались от слов, ограничившись ворчанием. Блюда пузырились, затем кипели, перекипали и сгорали.
— О господи!
— Что такое?
— Ну и ну…
Сальвестро, сопровождаемый Бернардо, первым вступил в «Сломанное колесо» по парадной лестнице
— Какого?..
— Невероятно!
— Ты посмотри!
Первые бессвязные отклики выразились в последовательности брызг и фонтанчиков из кусочков пищи. Из разинутых в изумлении ртов завсегдатаев таверны полились быстротечные пивные дождики. Затем послышались обрывочные восклицания, и даже Родольфо, стоявший позади неразлучной пары, выглядел удивленным.
— Быть того не может.
— Может. И так оно и есть.
— Так и есть?
— Так и есть!
Забитые пирогами рты укрылись за салфетками. Глаза, смотревшие поверх них, выпучивались и расширялись, чтобы вобрать в себя щегольские костюмы чудесно преобразившихся приятелей.
— Друзья, — обратился Сальвестро к сгорающему от любопытства собранию. — Друзья-товарищи, завсегдатаи «Сломанного колеса»…
Здесь он остановился.
Ему хотелось сказать что-нибудь об оказанном им приеме, о том, где им место и где не место, об обиталищах, исторгавших их из себя, или о цепи невезений и случайностей, которые довели их до такой жизни. Однако же, покачиваясь на каблуках, пока вся таверна ждала продолжения, единственное, что он видел вовне, за рядами обращенных к нему лиц, снаружи кокона из спертого воздуха и света свечей, кокона, который и был таверной, его пристанищем… Там была чернота, наружная тьма, из которой он появился. Бесконечный лес. Бездонное море. Он стоял с приоткрытым ртом, не зная, как обо всем этом сказать.
Бернардо легонько подтолкнул его локтем, выводя из замешательства. Чем дольше он молчал, тем больше проступали на лицах посетителей любопытство и нетерпение. Запустив руку в кошелек, прикрепленный к его поясу, Сальвестро достал оттуда горсть монет и просто сказал:
— Уже несколько недель мы пили и ели за ваш счет. Сегодня мы с Бернардо приглашаем вас всех выпить и поесть за наш.
Он обернулся, ища глазами Родольфо, и высыпал монеты в его сложенные ковшом ладони. Мгновение в «Сломанном колесе» стояла тишина, затем раздался крик:
— Поприветствуем искателей приключений!
Поскольку крик этот издал Лукулло, «Сломанное колесо» разразилось рукоплесканиями.
— Вы прямо-таки сыплете сюрпризами, — сказал Родольфо, все еще возившийся с монетами. — Почти и не ожидал снова вас увидеть. Тот малый, что вас искал, встретился с вами?
Но Сальвестро оглядывал все помещение, высматривая Лукулло и Пьерино, сидевших где-то в глубине зала.
— Искал нас? — рассеянно переспросил он. — А, да.