Ностальящее. Собрание наблюдений
Шрифт:
Показательно, что именно на самом чутком, новом и независимом канале были проведены телепоказы культовой советской телеленты «Семнадцать мгновений весны» [36] с восторженным двухсерийным комментарием-последом ультрастильного телеведущего Леонида Парфенова, одного из пионеров эксгумации и эксплуатации (в двойных, повторяю, интересах) советского прошлого, культурного и исторического [37] .
Та же самая эксплуатация наработанных советских клише и стереотипов стала навязчивой модой соц-артовских приемов (особенно — «лейблов», заголовков, названий, рекламы). Приведу типичные примеры: «Как закалилась сталь» («Известия», 2000, 29 мая), «Советская» Россия» («Известия», 2000, 27 мая), «Кто мог давать указания Ленину?» (интервью с артистом Р. Нахапетовым, ExLibris НГ, 2000, 1 июня). Третьяковская галерея открыла постоянную экспозицию изобразительного искусства XX века, — рецензируя ее на страницах «Московских новостей», арт-критик Екатерина Деготь, с одной стороны, жалуется, что «советское искусство <…> на выставке просто загублено», а с другой стороны, выговаривает устроителям, что они обошлись «по-советски» в переговорах с Ильей Кабаковым, соц-артовские инсталляции которого арткритик по важности для нашей культуры приравнивает к «Явлению Мессии» Иванова или «Черному квадрату» Малевича. Вывод: «На советское искусство и на советские художественные
36
«Семнадцать мгновений весны» — телевизионный фильм в 12 сериях, 1973 г. Режиссер Т. Лиознова, сценарист Ю. Семенов. В главной роли — звезда советского кино Вячеслав Тихонов. Сюжет: героическая работа в СС, на высокой должности, советского разведчика. После первой же демонстрации телесериала по советскому телевидению фильм получил признание, известность и любовь миллионов зрителей. Разведчик — образец мужества, героизма, красоты и элегантности в нацистской форме. Особым показателем популярности стала серия анекдотов с участием главных действующих лиц телефильма.
Двойной стандарт сознания героя телесериала в постсоветские времена экстраполировался на двойное сознание советского человека.
37
Нельзя не заметить, что все вышеперечисленные советские фильмы, постоянно присутствующие на постсоветском телеэкране, являются жанровыми: комедия, музыкальная комедия, приключенческий фильм, героическая драма, мелодрама, исторический фильм. В советском кино доминировал фильм, основанный на четкой жанровой градации. «Развиваемая «Модель фильма» породила в советском кино не существовавшие ранее жанры. <…> Неточно определенные «революционный», «рабочий» и «колхозный» фильмы представляли собой на самом деле своеобразные жанровые гибриды» (О. Булгакова, с. 152).
По «логике мести» (название статьи) — советское искусство отомстило за непонимание. Мысль интересная.
Но еще больше оно отомстило за эксплуатацию. Оказалось, что «советское» довольно часто значит «отличное». И не только от других — но и просто отличное как знак качества [38] .
Впустив демон советского просто ради фана, веселого стебного удовольствия, полагая, что яд идеологии (после того, как не стало советской власти) нейтрализован, что осталась лишь сдутая оболочка, немая мумия, бездыханная шкурка, нелепая форма, с которой можно всячески играть, артдеятели новой постсоветской волны попались в собственную ловушку. Советская культура а) оказалась цепкой; б) продемонстрировала чудеса живучести — нечто вроде кактуса, цветущего в пустыне; в) на фоне И. Кабакова и других советская культура даже задним числом, как бы после своей объявленной смерти, оправдала (для большинства населения) тезис о том, что искусство принадлежит народу. Валентин Черных, автор сценария «оскароносного» фильма «Москва слезам не верит» [39] (эта лента начала 80-х демонстрируется каждый месяц по какому-нибудь из телеканалов), в интервью пытается найти причины: «Все дело в тоске. В тоске людей по империи. Поэтому звание «Народный артист СССР» сейчас ценится больше, чем «Народный артист России». Оно более пышное, что ли, большое… «Лауреат Государственной премии СССР» в цене и по сей день, хотя мы все знали, что многие получали эту премию не за произведение искусства, а за его «нужность»… Вот что делает тоска! Я думаю, что это «правильная» тоска, потому что слишком уж одно время все мы шарахнулись в сторону. Разве нельзя было спокойно перейти — так, чтобы все лишнее отмирало постепенно?» («Кулиса», приложение к «Независимой газете» — 2000, июнь).
38
Имена советских кинорежиссеров (операторов, сценаристов и актеров) вошли в золотой мировой кинофонд: С. Эйзенштейн, А. Довженко, Д. Вертов, Л. Кулешов, В. Пудовкин и др. Однако постсоветское телевидение предпочитает демонстрировать не их пионерские работы, а жанровые картины, рассчитанные на т. н. «простого», неподготовленного, примитивного зрителя, воспринимающего кино прежде всего как развлечение. Но и эти фильмы демонстрировали достаточно высокий класс, позволяющий легко «побеждать» в соревновании с ремесленными киноподелками 90-х.
39
«Москва слезам не верит» — СССР, 1979. Режиссер В. Меньшов, сценарист В. Черных, музыка С. Никитина, тексты песен Д. Сухарева, Ю, Визбора, Ю. Левитанского. Кинороман. Москва от 50-х годов до конца 70-х: судьбы трех провинциальных девушек, из которых одна стала директором крупной фабрики (вариант советской «Золушки»).
Вот и слово выговорено — тоска, то есть ностальгия по советскому, по его масштабам («большой стиль» в последние годы противопоставляется всему рассыпающемуся в потугах и покушениях на все советское постмодернизму; смешно, но даже в недвижимости московской более всего ценится «сталинский кирпич»). И это ностальящее, то есть жизнь, протекающая в ностальгии по советскому, актуально изображено и в театре Юрия Погребничко, так свой спектакль и назвавшему: «Советская пьеса». Кстати, рецензент начинает свой отзыв на спектакль с понятия «русская тоска» как главного понятия из театрального словаря режиссера. «Реконструированное в театре ОКОЛО, это время вызывает смешанное чувство — умиления и стыда, гадливости и ностальгии, сожаления и тоски». Далее в рецензии будут перечисляться те жалкие черты нашего общества, нас самих, которые были тем временем взлелеяны, — тошнотворная фальшь, трогательная глупость, бессмысленный романтизм. Итог: к этому (советскому) времени (нашему общему!) у Погребничко «не только счет, но и страсть, похожая на болезнь» (НГ, 07.06.2000). «Обратно в СССР» — название статьи театрального критика Натальи Казьминой — отражает вектор движения театра, телевидения, кино.
Итак, идеологии в этом — вроде бы нет.
Одна эмоция.
Но эмоция — очень опасная штука, особенно если она вырабатывается толпой. Или — в угоду толпе. На подхват тому, что обозначается политиками словом «народ».
Вернусь к симптоматичным высказываниям В. Черных. «Господину Путину 47 лет, — говорит он в начале июня 2000 года. — Значит, 10 или 15 лет назад он уже был сформировавшейся личностью. Пока не пройдет 20 лет, будем сталкиваться с рецидивами советского. У меня есть приятель, отставной военный, как увидит красный флаг — плачет: он за него воевал!.. Куда от этого денешься? С этим надо смириться».
Использование советской эмблематики и символики, клише и стереотипов в веселых постмодернистских целях, кинопоказ сталинского «картинья» и «малокартинья», выстраивание целых телепрограмм на пародировании ностальгического чувства, обыгрывание советских ритуалов и церемоний при создании нового театра и кино, реплики советской архитектуры в «лужковской» Москве — все это свидетельства того, что можно назвать восхищенным разрушением. И все это происходило тогда, когда на руинах сталинской эстетики пытались создать нечто сопоставимое — и по масштабам, и по влиянию — с советской культурой. Чтобы понять разницу, вспомним о том, сколь стремительно создалась новая эстетика и какие крупные и талантливейшие художники — в каждом роде и виде искусств — принимали участие в ее формировании. Творческий
Попытки создать новый Стиль, новую консолидирующую общество художественную идею не увенчались успехом — именно потому, что, сами того не замечая, пародисты-разрушители являлись эпигонами советского стиля. А если не эпигонами, если художниками свободными и цельными, то все равно их самостоятельность была подорвана ранней травмой советского стиля. Собственно говоря, когда я вижу инсталляцию Ильи Кабакова, я отправляюсь обратно в СССР.
P.S. Известный киносценарист как в воду глядел: не прошло после его интервью и полугода, как красный флаг стал официально развеваться над новой российской армией, а восстановленный в правах и чуть подправленный автором сталинский гимн стал главной песней о старом и новом [40] . Таков итог многолетней дискуссии о нашем ужасном советском прошлом. Таков ответ — на слово «совок». Таков ответ реальности на эксплуатацию советской стилистики и символики. Она оказалась гораздо более агрессивно-живучей, чем полагали господа постмодернисты. Они думали, что они ее используют. На самом деле она использовала всех нас.
40
39 Указ об утверждении Государственного гимна был подписан Путиным в конце 2000 года, гимн впервые был исполнен официально на праздновании наступающего 2001 года в Кремле.
В декабре 2000 года старый гимн СССР (в связи с распадом СССР) был заменен в России на «Патриотическую песнь» Глинки. Новые слова к этой музыке так и не были написаны. После избрания Путина началась общественная дискуссия, поляризовавшая мнения: 1) оставить гимн Глинки, утвердив новые слова; 2) оставить прежнюю музыку гимна советского композитора Александрова, звучавшую с 1944 по 1991 год, утвержденную еще Сталиным, заменив лишь слова, сочиненные тогда же и слегка подредактированные уже в «брежневские» времена (автор — С. Михалков). Резкое противодействие общественности не было принято властью во внимание. Госдума и Совет Федерации, а затем и Путин утвердили старый, слегка видоизмененный гимн С. Михалкова — А. Александрова. Из ключевых слов гимна были изъяты «партия» и «Ленин», замененные на «Бог» и «отечество». В сборнике материалов «За Глинку! Против возврата к советскому гимну» (М., 2000) собраны тексты обращений либерально-демократической интеллигенции к президенту Путину, Государственной Думе и Совету Федерации в связи с утверждением музыки и слов гимна России. В предисловии к сборнику «За Глинку» составитель квалифицирует происшедшее как «советский реванш», который «аннулирует важнейшие итоги века для России» (с. 7–8). Происшедшее характеризуется и как «циничная провокационная роль известного режиссера» (Н. Михалкова, сына С. Михалкова, — именно он срежиссировал чрезвычайно пышную инаугурацию президента Путина 7 мая 2000 г., именно он предложил государству как национальную идею антиамериканизм плюс самодержавное православие в фильме «Сибирский цирюльник»).
Приведем цитаты из обращений известных деятелей культуры: «Глава государства должен ясно сознавать, что миллионы сограждан <…> никогда не станут уважать гимн, попирающий их убеждения и оскорбляющий память жертв советских политических репрессий <…> соединить без швов историю России с историей СССР все равно не удастся. Эти швы есть, они еще кровоточат» (с. 16), подписано среди прочих С. Аверинцевым, Б. Ахмадулиной, В. Астафьевым, М. Плисецкой, А. Германом. В сборнике присутствует также протестное заявление русского ПЕН-центра, Обращения писателей Москвы, Обращения редакторов и издателей, Обращение представителей русской православной диаспоры, Заявление общества «Мемориал» и Московской Хельсинкской группы, Заявление известных художников названо «Главная песня о старом». Составители сборника документов подчеркивают и «ответственность за происшедшее» самой интеллигенции — «она — в разобщенности, в непривычке <…> к активным гражданским действиям» (с. 9). Против «старого/нового» гимна высказались газета «Известия», «Московские новости», «Независимая газета», «Российская газета», «Новая газета», «Комсомольская правда» и другие СМИ. Категорически против гимна выступил Б. Ельцин. Многие из голосовавших на выборах за президента Путина выразили в телеграммах и письмах свое глубокое разочарование: «…я с энтузиазмом голосовала за Вас, голосуя за Россию. Теперь я снова изгнана из нее и оказалась в чужой стране» (И. Роднянская, литератор). Как «гимн зрелой сталинщины, молитва трусливых и лицемерных советских людей» характеризуется гимн бывшим политзаключенным (В. Сендеров). «Символ идеологии, физически уничтожившей лучших представителей нашего народа» (Г. Явлинский). «Державная имитация» (Д. Шушарин). «Нужно охранять наш мир <…> от болезненной ностальгии по фетишам советского прошлого» (A.M. Панченко).
Смею утверждать, что вина интеллигенции — в том самом попустительстве «советскому» китчу, о котором и написана эта глава, — из чего и проистекли печальные итоги принятия чуть обновленного советского гимна.
ЧЕРЕЗ АПОКАЛИПСИС — К НОРМЕ
Сценарии для России: перспектива или тупик либеральных идей
Главная проблема — это как избежать излишнего воздействия интеллектуалов, носящихся со своими утопическими проектами, и позволить управленцам делать свое дело по переустройству общества.
И рань тысячелетий переживается Россией опять наособицу: буквально накануне нового, 2000 года произошла очередная «рокировочка», переменившая настроение общества и состояние умов. Мир праздновал отдельно — мы, втянутые во внутреннюю политику, следили за новостными программами. Получилось так, что предсказатели обманулись в своих ожиданиях: реальность оказалась гораздо более неожиданной, чем их пророчества.
1
На каждый Новый год у телевидения — разных причем каналов — есть некий джентльменский набор, которым оно — они — располагает и манипулирует. Почти по каждому каналу, вне зависимости от его политической ориентации, демонстрируются «Карнавальная ночь», «Ирония судьбы», «Москва слезам не верит», то есть сказки и сказочки отечественного кино. Поскольку денег, как теперь водится, никому не хватает — правда, с той разницей, что одним не хватает много, а другим совсем чуть-чуть, — то новых лент на каждый Новый год не напасешься.
Однако к делу.
Так вот, в картине «Москва слезам не верит», советской версии вечного сюжета о Золушке, которая в нашем случае вместо туманного принца вознаграждается мечтой каждой советской женщины в лице киноартиста Баталова, один из героев, телевизионщик-неудачник, произносит таковые слова (цитирую по памяти): «Через двадцать лет не будет ни кино, ни театра, ни книг, а будет одно сплошное телевидение». Слова, что говорить, пророческие, несмотря на то что их дважды произносит герой отрицательный.
Благодаря (?) сплошному телевидению страна получила новогодний сюрприз воочию: отставка «первого президента России» произошла на глазах изумленной публики. На экране. Как бы — на сцене. Театрально — телевизионно. Ведь и все хитрости предпринимались Ельциным (или его очень закрытой командой) для того, чтобы осуществить телевизионную запись «отречения» в самый канун Нового года, да так, чтобы ее демонстрация почти совпала с самим событием. Информация почти слилась с передачей власти. Вернее, так: информация «канализировала» властные изменения.