Новатерра
Шрифт:
– Наши чувства!
– восторженно воскликнул Александр.
– Тише, дурачок!
– Алина нежно коснулась ладошкой его губ.
– Кто знает, может быть, мы каждый вечер бьём посуду и лица друг другу.
– Вряд ли. Во всяком случае, посуду, может быть, и бьём, но только не лица. Раз уж мы через много лет выглядим вполне пригодными для портрета, выполненного Алёнкой.
– Ну, да, не придерёшься, железная причинно-следственная связь... Ты - по-своему замечательный человек, Аль. Пройдя через многие годы и войны, ты сохранил и чувство юмора, и ироничный взгляд
– Тут нечему удивляться, миледи. Рыцари и герои побеждают в поединках, но не в войнах. Войны выигрывает хорошо подготовленная, вооружённая до зубов, дисциплинированная, преданная делу серость.
– Поэтому тебя и не пускают на войну?!
– рассмеялась Алина.
– Оригинальный способ уклонения от воинской повинности - через героизм! Ладно, вставай, рыцарь без страха и упрёка. Осторожно! Так, медленно выходим из-за стола... не обращаем внимания на некоторый беспорядок, в своё время он будет устранён... поворачиваем в зал... аккуратно прикрываем пяточкой дверь... стоим и ждём!
Она быстро разобрала диван, застелила его постелью, приняла у Александра девочку, бережно сняла с неё шортики и футболку, уложила обмякшее тельце под стену и, поцеловав в щёку, заботливо укутала одеялом, а потом бросила мягкий дивандек поверх паласа и опустилась на колени.
– Погаси свет, Аль, и воззожги свечу.
Волнуясь, как юнец, он заметался по квартире в поисках подсвечника, а когда наконец обнаружил его и возвратился в зал с дрожащим огоньком в руках, у него подкосились ноги - Алина была полностью обнажена, и точёное тело её в неверном свете пламенного язычка казалось верхом совершенства.
– О, как же ты прекрасна!
И осёкся.
Прелесть этой ночи вдруг заволокло туманной дымкой, и органам чувств Александра - всем до единого, сколько их есть, сколько их ещё может быть и даже быть не может - открылась совершенно иная реальность. Именно реальность, а не морок, не фата-моргана, не мираж!
Солнце затравленно бьётся на голубом клочке небес, а к нему со всех сторон ползут косматые клубы погибельного дыма...
Смрадная гарь перебивает свежий аромат лесной поляны...
Весь мир в огне...
Планета умирает...
Последняя зелень последнего лета...
Последний полдень...
Последний день...
Последний свет...
Последний вздох...
И у самой опушки - она! В той же позе. И так же обнажена. Над бездыханным мальчиком... Потухший взгляд. Пересохшие русла по щекам - слёз давно не осталось, выплаканы до последней капли. А в дрожащих руках - петля из лоскутьев одежды...
– ...Аль, что с тобой?!
–
– резко выдохнул он, приходя в себя.
– Что случилось, Аль?! Ты будто здесь, и в то же время нет тебя.
– Всё правильно, Алька... Всё именно так, как ты сказала... Я, как оборотень по ходу перевоплощения, был и здесь, и Там...
– Вервольф...
– глухо прошептала она. И задала вопрос. Абсолютно серьёзно. Без малейшего намёка на иронию.
– И что Там? Как оно Там?
– Там... Там страшно, милая! Всё в дыму и огне. Я не знаю, что произошло, но мне показалось, гибнет вся планета. И мы с тобой - тоже... Зато я точно знаю теперь, как мы познакомились.
– И как же?
– Но тебе лучше об этом не знать.
– Как же не знать, Аль?! А вдруг катастрофа случится уже завтра!
– Не случится, - уверенно заявил Александр.
– Если ты прилетела в Нилгород одна.
– А с кем я могла прилететь?! Шеф позвонил поздно вечером - готовься, в девять пятьдесят вылетаешь в Харьков, подробности в аэропорту. Я быстро собралась и на ночь глядя повезла сына к маме, то есть бабушке, она живёт недалеко от Одессы, в области... А что?
– А то, что сын твой тоже был Там, с тобой.
– И как он?!
– Очень симпатичный, удивительно похожий лицом на тебя парнишка лет пяти, бледненький, правда...
– Да, это Славик!
– воскликнула Алина.
– Знаешь, он по зиме переболел пневмонией, и с тех пор мучается лёгкими. В августе у меня отпуск, поедем с ним к друзьям в Саксонию, пусть его посмотрят немецкие врачи.
О том, что в параллельном мире Славик лёгкими уже отмучался, Александр распространяться не стал. Как и не стал спрашивать о муже. Даже о том, есть ли он вообще. Захочет, расскажет сама. Время будет! Потому что утро хоть и, к сожалению, наступит, но всё же не так скоро, как обычно...
Тут на диване, тоненько простонав 'ма!', заворочалась Алёнка.
– Ма... Боже, как я в своё время хотела девочку!
– горько улыбнулась Алина.
Александр придвинулся ближе и нежно провёл кончиками пальцев по её иссиня-черным волосам.
– Алька! Милая Алька! Моя Алька... Какие твои годы?! Успеешь и с девочкой.
– Годы мои самые обычные, - она сомкнула веки и коснулась его ладони приоткрытыми затрепетавшими губами.
– Двадцать пять. Ещё не так много, но уже не так и мало. Даже при двух жизнях... А с девочкой ничего уже не получится - роды были очень тяжёлыми. Разве что где-нибудь Там, в параллельном мире... Как мы могли встретиться все втроём - ты, я и Славик?! Где именно?
– Кто знает, Алька? В том месте, где я побывал сейчас, не было приметных ориентиров. Только изумрудная трава лесной поляны. И обречённое солнце на клочке пронзительно синего неба. А вокруг - дым пожарищ... Давай не будем, моя прелесть!
– Давай, - согласилась она и сама направила его ладонь к левой груди.
– Вот здесь, Аль, та самая родинка, которую ты знаешь и помнишь. У меня их много. Говорят, это к счастью. Я вообще счастливый человек!
– Я тоже, - прошептал Александр.
– Уже. С сегодняшнего дня.