Новатерра
Шрифт:
– Понятно. Значит, не один... Я говорю, вот и хорошо. Давай, подкатывай...те в медпункт, здесь напитков и закусок на весь твой батальон!
– Дока, я - пас! Мы - пас.
– Да ладно тебе!
– Я - пас, Дока, очень занят, - безапелляционно повторил комбат.
– И дома тоже буду занят, так что ничего совместного не планируй.
– Что случилось, Старый?!
– Глобальное изменение климата... Хочешь, открою страшную тайну?
– Давай!
– прохрипел в трубку Док, известный любитель сплетен.
– Папа Адольфа Гитлера был евреем...
Женщины рассмеялись, нечто между хрюканьем и стоном выдавил из себя Валерий.
– Интересный вариант завершения нежелательного разговора, - заметила Алина.
– Надо будет взять на вооружение.
– Самое интересное, что это правда, - усмехнулся Александр.
– Сам только сегодня узнал. Из достоверного источника.
– Представляю себе этот источник!
– Вряд ли... Чего притихла, малыш?
– Дяденька в телефоне назвал тебя старым, - с оттенком непонимания в голосе проговорила Алёнушка.
– Да уж, этот дяденька и не такое может отмочить... Он говорил не о возрасте, девочка, просто у меня такое прозвище.
– Как у хулиганов, да?
– Да, малыш.
– Разве полковники бывают хулиганами?!
– Разными бывают... Да ведь и я - не полковник.
– А вот и полковник! Так лебедь сказа... Ой!
– запнулась она так же, как и в аэропорту, явно почувствовав, что снова наболтала лишнего.
– А ты был на войне?
– Ловкий переход, - прошептала, пристально взглянув на неё, Алина.
– На войне, говоришь...
– Александр вздохнул.
– Нет, девочка, не был. На войну меня не пускают.
– А почему?!
– спросила она как-то даже разочарованно.
– Всё очень просто, милая. Потому, что враги меня боятся и сразу все сдаются в плен.
– Разве это плохо? Меньше врагов будет, чтобы убивать наших солдат.
– Эх, ты, молодо-зелено! Если все враги сдадутся в плен, зачем тогда нужны наши солдаты? А раз солдаты не нужны, им перестанут платить жалованье... ну, зарплату, и тогда они будут голодать, многие станут хулиганами, разбойниками и ворами, потому что работать не умеют.
– И не особенно хотят, - поддержала его Алина.
– И не особенно хотят, - согласился Александр.
– К тому же целую армию пленных врагов придётся чем-то кормить и поить, во что-то одевать, покупать им билеты в цирк и талончики в баню. А а страна наша и так-то не особенно богатая, лишних денег, продуктов, горячей воды и мыла нет. Особенно горячей воды и особенно в этом городе... Поэтому меня выпускают только на парады. Видела когда-нибудь военный парад?
– Да, видела!
– оживилась девчушка.
– Один раз. По телевизору. Красиво! А тебе на параде дают лошадку?
– Далась тебе эта лошадка! Вам...
– уточнил он, подразумевая и видения Алины.
– Нет, малыш, не дают. Последний раз в нашем роду, - проговорил больше для взрослых пассажиров, - лошадка была у моего прапрадедушки.
– Он тоже был гетманом?
– тут же спросила Алёнка.
– Тоже... Нет, зайка, гетманом он не был. Тем более - тоже... Был урядником в атаманском полку Всевеликого казачьего
– Ну он-то хоть гетман?
– в голосе Алёнушки прозвучали жалобно-просящие нотки.
– Гетман! Что-то меня сегодня с утра гетманы преследуют... Нет, малыш, он - полковник воздушно-десантных войск в отставке.
– Ага, полковник!
– торжествующе воскликнула девчушка.
– Тоже, видно, хлебнул...
– глухо произнесла Алина.
– Хлебнул... Кстати, Юлия, передайте мне, пожалуйста, минералку, она, кажется, там, у подлокотника... Батя хлебнул Афгана - четыре года в общей сложности. Награждён всем, чем только можно было в его время. Трижды ранен. Крайний раз, под Гератом, - тяжело.
– А ты?
– А что я?! Как-то на параде шлёпнулся на мостовую Красной площади, вот и всё. На войну-то не пускают.
– Да-да, могу себе представить!
– прошептала Алина.
– Сколько в общей сложности 'не пускали'? Год? Два? Три?
– Без малого четыре, если в общей сложности...
– шёпотом ответил Александр.
– Давай не будем!
– Да, прости! Видишь, как с пращурами получилось: сам погиб, воюя с красными, а сын его - уже за них...
Он поморщился, выдержал паузу. Дескать, много бы ты понимала!
– Не за красных, Алька, и не против них. За Родину, против врага. Казаки испокон веков сражались не за царя и Отечество, но прежде всего за Отечество, а потом уже за царя - за того, кто поддерживает порядок в этом самом Отечестве, кем бы он ни был, хоть Рюриковичем, хоть Романовым, хоть Джугашвили, хоть Путиным, хоть Медведевым. Так было всегда. И будет так!
– Да будет так!
– воскликнула Алёнка.
– Спасибо за поддержку, девочка, - подмигнул ей в зеркало Александр.
– Конечно, ты ведь так всегда говоришь.
– Я всегда... что говорю?!
– Да-да, я знаю!
– и тут голос её снова превратился в рокот.
– 'Я - гетман Александр Твердохлеб! Я всё сказал. И да будет так!' Правильно?
– Прави...
– начал было он.
Как вдруг, осмыслив до конца её слова, настолько оказался потрясён, что резко выжал педаль тормоза прямо на крайней левой полосе движения. Сзади раздался пронзительный вой намертво блокированных колёс ближайшего преследователя и рёв сигналов целой кавалькады 'железных коней'. Взрослые пассажиры 'гелендевагена' лишь чудом избежали травм, а вспорхнувшую навстречу лобовому стеклу девчушку Александр, затянутый ремнём безопасности, изогнувшись змеёй, успел подхватить на руки в самый последний момент перед столкновением 'лоб в лоб'.