Новатерра
Шрифт:
– Не оскудела кахетинская земля виноградным вином, и подвалы моего родового поместья на берегу Алазани всегда полны под завязку! Сейчас сгоняю, на первом этаже магазин '24 часа'.
– Как поэтично, да? '24 часа'! И куда ты сгоняешь с ребёнком на руках?! Папа, купи булочку! Какие булочки, сынок, когда в доме ни капли спиртного?!.. Плесни уж и мне водки, как-нибудь выдержу, чай, не из графьёв. Только соком немного разбавь... Всё, достаточно! Твоё здоровье, па!
– Твоё здоровье, ма!
В таком вот ироничном тоне разговор их продолжался бесконечно долго, и
Время в подобных ситуациях, когда близкие душами люди остаются тет-а-тет, не говоря уже про визави, всегда летит стремительно, как ласточка перед грозой. Однако в эту ночь несоответствий, казалось, сам Господь превратил его в белоснежную чайку, величественно воспарившую над неизменно бурным морем человеческих страстей...
...Как бы то ни было, Время всё-таки шло - по меньшей мере, пока шло, - и близко к пополуночи, когда Алёнка, вдоволь наворочавшись, крепко обхватила ручками шею неожиданного 'па', не менее неожиданная 'ма' со вздохом поглядела на часы.
– М-да, вот так, ходишь-ходишь в школу, а потом - бац!
– вторая смена... Надо бы уложить нашего ангелочка.
– Надо бы, - согласился Александр.
– Только проникать в спальню супругов Лариных как-то неудобно. Мало ли чем и в каком виде они там занимались перед сном - дело молодое да бездетное.
– А зачем туда проникать?! Мы Алёнке не чужие люди, хоть и в параллельном мире. Пускай с нами и спит.
И Александр возликовал. С нами!.. Что бы ни болтал он в аэропорту об общем ложе, здесь, едва лишь отворив входную дверь квартиры, стал прикидывать, где будет спать - то ли, составив табуретки, в кухне, то ли в ванне, то ли в прихожей на полу... Алина же одной только нейтральной фразой, на диво просто и естественно, разрешила отнюдь не однозначную проблему во взаимоотношениях полов. Если, конечно, представители этих полов - цивилизованные люди, а не дикие животные, идущие в поводу собственной похоти. Влечение от похоти тем и отлично, что реализуется в желаемый результат лишь при наличии встречного влечения... Влечение же Александра к прелестной гостье накопилось уже до такой степени, что, казалось, заставляет содрогаться всё вокруг, причём не только посуду на столе и пуговицы брюк, но даже звёзды в небесах.
– С нами!
– мечтательно улыбнулся он, а потом чуть слышно пробормотал в усы.
– Ин летте фра нои ста ля спада...
– Хорошо сказано!
– воскликнула Алина.
– Красиво и со смаком... Это чего и по-каковски?
– По-итальянски.
– Ты знаешь итальянский?!
Да, Александр итальянский знал. Конечно же, не в совершенстве. Так, отдельные, что называется, идиоматические выражения. Был в его миротворческой практике на Балканах эпизод, тесно связанный с добровольцами из нищенского мафиозного Палермо. Ну и, естественно, базар-вокзал...
– Итальянский язык. Лингва итальяна... Эх, если бы только его/её!
– он напустил на лицо скорбное выражение атланта, взвалившего
– Ещё и английский...
При этом потёр чуть искривленную, если приглядеться, спинку носа - результат братания с морским пехотинцем из Гонолулу.
– ...И грузинский. Со словарём. Если такой когда-либо будет издан в свободной стране за Кавказским хребтом... И разговорный сербский. Если разговор пойдёт о сливовице под обильную мясную закуску... И тюркские языки огузской группы. В части допроса военнопленного...
– Могу себе представить, - покачала головой Алина.
– Вряд ли, - на миг помрачнел Александр.
– Искренне рекомендую тебе даже не пытаться представлять это грязное дело... А ещё я знаю армянский. Особенно те звучные слова и цветастые фразы, что обычно пишутся на заборах... Смогу также объясниться с немцем. Глухим. Жестами. Насчёт чего-нибудь такого, что без лишних слов понятно любому дебилу, - выпивки, закуски, постели... Кстати, по-итальянски моя смачная, как ты выразилась, фраза означала следующее: в постели между нами будет меч.
– В постели между нами будет меч...
– задумчиво повторила она.
– Так странствующие рыцари, останавливаясь на ночлег, гарантировали честь хозяйской дочери, буде за скудостью обстановки оказывались с нею на едином ложе.
– Ах, вон ты о чём!
– многозначительно улыбнулась Алина, и в глазах её разрезвились лукавые чёртики.
– Весомый аргумент! Если это хитрый способ увильнуть от исполнения долга 'па' перед 'ма', когда у той не болит голова и не нужно рано вставать на работу, то довольно искусный. А если искреннее сожаление, то замечу, что маленький наш меч явно пребывает сейчас в параллельном мире или у Бога в гостях, и вытащить его из этих ножен, думается, до утра будет проблематично.
– Ну, что же, слава Богу!
– улыбнулся Александр.
– Слава Богу!
– согласно кивнула Алина.
– Разговор не мальчика, но мужа... Я тебя не шокирую, Аль?
Она встала, обошла стол и замерла в нескольких сантиметрах от него.
– Не думай, пожалуйста, что я веду себя так со всеми мужчинами.
– Не думаю, - прохрипел он.
– Я сейчас вообще не хочу ни о чём думать. Просто не смогу. Разве что об одном: я сейчас упаду, больно ударюсь о пол самой тупой частью тела, сиречь головой, и если сразу не умру, то заору на всю Вселенную: 'Я люблю эту женщину!'
– Не сори словами, Аль. Особенно такими важными, как 'люблю'. Любовь - это высочайшее из высоких чувств. Оно требует проверки временем и обстоятельствами.
– А как же любовь с первого взгляда?
– Не любовь, Аль, - влюбленность. О любви в данном случае можно будет говорить через много-много лет, если влюбленность эта со временем не потускнеет, не зарастёт равнодушием или, хуже того, не сменится ненавистью. Впрочем, Юлия сказала, что на той самой картине, где мы с Алёнушкой втроём, ей на вид лет восемнадцать. А сейчас шесть. И раз уж мы до той поры остались 'па' и 'ма', значит, у нас, пусть и в параллельном мире, было время проверить наши чувства...