Новик
Шрифт:
Деревянные избы, огороды, колодцы, скот, и вместе с тем — боярские подворья, княжеские терема, каменные церкви, высокие стены и настоящий небоскрёб по нынешним временам — Иван Великий, громадная колокольня.
Впрочем, в сам город въезжать мы не стали, и по совету дядьки остановились в посаде, в одном из постоялых дворов. Время близилось к вечеру, а на торг, чтобы распродать нашу добычу, следует приезжать с утра.
Цены в постоялом дворе меня неприятно удивили, но это Москва, понимать надо. В другом месте наверняка ничуть не лучше. На этом дворе останавливались заезжие купцы, и для нас тоже нашлось местечко,
Для меня нашлась отдельная светелка, Леонтию досталось место в людской, но прежде мы с ним уселись за стол в общем зале, а молодой служка поставил перед нами блюдо с жареным гусем, крынку с пивом и две большие деревянные кружки.
Наши голоса тонули в общем гомоне, народа здесь было изрядно, от простых смердов, прибывших в Москву по делам, до богатых купцов и знатных людей. Место проезжее, хорошее, аккурат рядом с трактом.
— В Москве задержимся немного, — сказал я дядьке, который вовсю молотил челюстями, уничтожая свою порцию гуся.
— Есть тут на что глянуть, ага, — кивнул он. — И не токмо глянуть. Пятница сегодня как раз. Завтра на торг, а послезавтра и в храм можно, к причастию подойти.
— Это да, — буркнул я, думая совсем не о причастии.
Мы в Москве, а значит, тут можно повстречать и самого царя, и его приближённых. А мне кровь из носу необходимо войти в его окружение, ужом извернуться, а пролезть. Без мыла. И я твёрдо намеревался это сделать.
— Храмов тут, конечно, на каждом шагу, — сказал я.
— Так ведь и народа немало! — усмехнулся Леонтий. — Москва!
Это ты, дядька, в час пик на фиолетовой ветке не ездил. Вот там в одном вагоне, наверное, половина нынешней Москвы помещается, а если весь поезд метро взять, то вместе с посадами.
Хотелось прогуляться по городу, поглядеть на здешние достопримечательности, проехаться верхом по тесным московским улочкам, но я понимал, всё это будет только завтра. Неторопливость здешней жизни частенько выводила меня из себя.
Прикончив гуся (день постный, но мы, как путники, от поста освобождались) и допив некрепкое кислое пиво, мы отправились на боковую, чтобы с рассветом въехать непосредственно в саму Москву.
Купцов здесь тоже хватало с лихвой. Даже таких, кто готов был забрать всю нашу добычу вместе с мерином и телегой по неплохой цене. Но дядька упёрся рогом, мол, продавать в розницу будет выгоднее, и что он сам готов этим заняться. Собственно, он на торжище и поехал. Ну а я, проводив его до Китай-города, отправился к Кремлю.
По улицам, заваленным конскими яблоками, передвигаться можно было только верхом или в сапогах, но вдоль домов и подворий тут и там встречались вымощенные дощечками участки. От самого Китай-города и до Красной площади тянулись торговые ряды, крытые деревянные прилавки почему-то напоминали мне о гигантском блошином рынке, хотя торговали здесь всем, чем только можно.
А ещё Москва строилась. Повсюду стучали топоры и визжали пилы, стройки кипели везде, даже в самом центре. Шутка ли, полностью деревянный город, с крышами если не из соломы, то из деревянной дранки, то и гореть он должен регулярно. И отстраиваться после пожаров тоже.
Белокаменные и деревянные церкви, в отличие от нашего времени,
Я, в своей вышитой ферязи и новенькой тафье, моментально привлёк их внимание, как потенциальная жертва, и они заголосили наперебой свои невнятные речитативы, из которых я понимал только «Христа ради», «смилуйся» и «молиться будем». Ну, рука дающего не оскудеет, так что я развязал мошну и одарил каждого серебряной чешуйкой.
— Эй, Божьи люди! Сказывают, набожен государь наш? — спросил я, выслушав порцию благодарностей в свой адрес.
В голову мне пришла гениальная в своей простоте идея. Встретить его в храме.
— Верно говорят! Верно! Набожен! Аки схимник какой! — наперебой заголосили увечные.
— Стало быть, завтра на службу в храм пойдёт? — спросил я. — В какой?
— Так ясно в какой, в Успенский собор! — воскликнули нищие.
Даже денег не запросили за свой ответ. Будто это и так всем было известно.
Я почесал затылок под тафьей, задумался. Успенский это, кажется, внутри кремлёвских стен. Могут и не пустить. С другой стороны, времена нынче не те. Правители непуганые, тремя кордонами охраны себя не окружают, сотрудники ФСО в штатском массовку не изображают. Так, пара рынд в парадных одеждах, вот и вся охрана. Я, к тому же, не бродяга безродный, а служилый человек, царю присягу давал. Не лично, само собой, но всё-таки.
— Дай вам Бог, — сказал я, раздавая ещё по одной чешуйке каждому.
Нищие снова рассыпались в благодарностях, мол, век будем за тебя молиться, боярин, но я уже не слушал, погрузившись в собственные мысли. Отступать от своей цели, когда она так близка, я не собирался, значит, идём к Кремлю.
На Красной площади, где не было ни Мавзолея, ни ГУМа, возвышался окутанный строительными лесами каменный собор, в котором я с удивлением узнал будущий храм Василия Блаженного.
Возле Никольских ворот службу несли стрельцы, на меня, впрочем, никакого внимания они почти не обратили. Я просто делал, как все, спешился у ворот, перекрестился на надвратную икону святого Николая Чудотворца, и спокойно вошёл внутрь, ведя лошадь в поводу. На территорию Кремля свободно проходили горожане, в основном, богатые и знатные, и мне периодически приходилось степенно раскланиваться с какими-то незнакомыми боярами.
Значит, и в собор удастся пройти без проблем. Во всяком случае, я так надеялся.
Внутри крепости оказалось на удивление много жилых домов и усадеб, несмотря на всю элитность и стратегическую значимость этого места. Тут же находился и царский двор, но соваться в царские палаты я не стал, я не до конца ещё выжил из ума.
Прошёлся вместо этого до Успенского собора, вспоминая заодно, где что в Кремле находится. К моему удивлению, даже здесь на паперти сидели нищие.
По территории Кремля сновали туда-сюда слуги, богатством одежд не уступающие порой боярам и князьям, монахи в чёрных одеяниях, царские дьяки, думные бояре в тяжёлых московских шубах и бобровых шапках, несмотря на летний зной. Царя увидеть так и не довелось. Могло вообще статься, что его нет ни в Кремле, ни вообще в городе, традиция поднимать флаг над Сенатским дворцом зародится ещё нескоро.